Белые зубы - стр. 34

– Ну, давай же, Ноэл. У меня будет ребенок. Мне сорок семь, и у меня будет маленький ребеночек. Это стоит отметить, разве нет? Бери… ты же ведь не пробовал. Откуси хоть кусочек.

– Просто эти пакистанские сладости не всегда… У меня некоторые проблемы с…

Ноэл похлопал себя по животу и сделал несчастное лицо. Несмотря на то что Ноэл работал в фирме, занимающейся рекламой, он терпеть не мог себя рекламировать. Причем саморекламой он считал любое ясно высказанное мнение. Ему нравилось быть посредником в «Морган Хироу». Он любил соединять телефонные звонки, пересказывать одному человеку, что сказал другой, пересылать письма.

– Черт побери, Ноэл… это всего лишь конфета. Дружище, я просто пытаюсь отпраздновать. Разве вы, хиппи, не едите сладкого или чего-то такого?

Волосы Ноэла были чуть длиннее, чем у всех, а однажды он купил ароматическую палочку и зажег ее в столовой. Офис у них маленький, говорить не о чем, потому-то эти два факта сделали Ноэла почти таким же великим хиппи, как Дженис Джоплин; точно так же Арчи считался белым Джесси Оуэнсом, потому что занял тринадцатое место на Олимпийских играх двадцать семь лет назад; у Гэри из бухгалтерии была бабушка-француженка и была привычка выпускать сигаретный дым через нос – он стал Морисом Шевалье; а Элмота, работавшего в одном отделе с Арчи, звали Эйнштейном – он мог отгадать две трети кроссворда в «Таймс».

Казалось, Ноэл расстроился.

– Арчи… Ты получил мою записку от мистера Хироу по поводу буклетов о…

Арчи вздохнул.

– О фонде будущих матерей. Да, Ноэл. Я сказал Элмоту, чтобы сделал перфорацию.

Ноэл посмотрел на него с благодарностью.

– Ну, тогда поздравляю с… Я займусь… – Ноэл отвернулся к своему столу.

Арчи отошел от него и решил попытать счастья с Морин, секретаршей. Для женщины ее возраста у Морин были неплохие ноги, похожие на сосиски, плотно затянутые в целлофан; вдобавок Арчи всегда ей немножко нравился.

– Морин, дорогая. Я стану отцом!

– Неужели, дорогой? Как я за тебя рада. Девочка или…

– Пока еще неизвестно. Но зато с голубыми глазами! – объявил Арчи, для которого эти глаза превратились из ничтожной генетической вероятности в непреложный факт. – Можешь ты в это поверить?

– Неужели с голубыми глазами, дорогой? – Морин говорила медленно, пытаясь помягче сформулировать свою мысль. – Я ничего не хочу сказать… но разве твоя жена не… цветная?

Арчи удивленно тряхнул головой.

– Конечно! У нас будет ребенок, гены смешиваются, и – голубые глаза! Чудо природы!

– О, да. Чудо, – сухо подтвердила Морин и подумала: «Чудо. Можно, конечно, сказать и так».

– Хочешь конфетку?

Морин засомневалась. Она похлопала по своим рыхлым розовым бедрам, затянутым в белые колготки.

– Арчи, дорогой, мне нельзя. Каждая конфетка сказывается на моих ногах и бедрах, понимаешь? Мы ведь не молодеем. Никто не в силах повернуть время вспять. Разве что Джоан Риверс, как это ей только удается?!

Морин залилась своим фирменным смехом, пронзительным и громким, но едва приоткрывая рот, потому что жутко боялась появления морщин вокруг рта.

Она скептически ткнула кроваво-красным ногтем в одну из конфет.

– Индийские?

– Да, Морин, – ответил Арчи с идиотской улыбкой. – Острые и сладкие одновременно. Прямо как ты.

– О Арчи, какой ты! – печально сказала Морин. Арчи ей