Белое солнце России - стр. 19
– Гришка, подь сюды!
Немного погодя Гришка отважился подойти к костру. Вид он имел виноватый и всеми силами старался показать, что достоин командирского гнева.
– Явился, Василий Яковлевич.
– Явился. А где винтовка?
Гришка впал в задумчивость. Он переводил взгляд с костра на небесные звездочки, с небесных звездочек на темные верхушки елей и с них – снова на костер. Только на Козина он взглянуть не решался.
– Язык за зубами застрял? Где винтовка? – повторил Козин.
– Прохожий отобрал, – наконец выдавил Гришка. – Еще сказал, его Назаров зовут.
– А ты ему так и отдал?
Гришка снова начал усиленно озирать ночной пейзаж, но занимался этим недолго, так как Козин встал, размахнулся, и показалось Гришке, что звездочки с неба посыпались ему в глаза.
– Дядя Вася, – пролепетал парнишка, вылезая из кустарника, куда отбросил его мощный козинский удар.
– Дядя Вася тебя уму учит, – сказал Козин, замахиваясь опять. – Отберет у тебя в следующий раз какой голопуз винтовку, и не по роже ты получишь, а без башки останешься. А ну, не вертись!
Новая плюха, и опять трещат кусты под Гришкиной спиной.
– Василий Якич, может, хватит с него? – раздался голос от костра.
– Бог троицу любит, – ответил главный козинский помощник – Афоня-Мельник. – У нас винтовок мало, все запомнить урок должны.
В третий раз Гришке удалось немного увернуться – удар пришелся по лбу. Но все равно парень на ногах не устоял и больно накололся задом о сухие сучья. Вставать он не торопился и тихо завыл-захныкал о своей судьбе, которая забросила его из родной деревенской избы в сырую лесную чащу, где дурную водку приходится пить как чай, а от сырого жаркого то и дело проносит. Тут еще и командир со своим пудовым кулаком. Домой, что ли, податься? А там – свяжут ручки, на подводу, и в окаянную Красную армию, будь она неладна. Только что и выть.
– Не вой, – сказал Козин. – Умному мука – вперед наука. До свадьбы заживет. Это только пуля в башке никогда не заживает.
– Дядя Вася, – продолжал ныть Гришка, – когда мы домой вернемся?
– Когда краснопузых в селе не будет. Ты, Гришка, подумай, они, как пташки по осени, улетят? Или нам о них позаботиться надо?
– Надо позаботиться, – уже почти не плача, ответил Гришка.
Между тем к Козину подошел Афоня-Мельник, невысокий мужичонка с длинной, но тощей татарской бородкой.
– Вася, окончил учебу?
– На сегодня руку утомил.
– Пойдем покурим, а заодно и пост проверим.
Однако до часового – парнишки с берданкой, стоявшего в секрете шагов за двести от привала, приятели не дошли, а присели на недавно упавшую сухую березу.
– Гришка – дурак, – сказал Афоня, раскуривая самокрутку. – Но от его вопроса нам не отвертеться. Мы уже месяц то мотаемся с хутора на хутор, а то и в лесу ночуем. Не всем такая жизнь по душе. Кто-то уже шепчется: хоть в Красную армию, хоть в черную, лишь бы под нормальной крышей спать.
– Нам с тобой, Афоня, с армией все просто. Там над нами червь командир, а крыша в казарме – руку не поднять.
– Я это понимаю. Потому всегда и говорил – в село возвращаться надо. Комбед перерезать, а то и запалить, когда они самогоном перепьются – все едино. Мне плевать, кто там в Питере или Москве: царь, Советы, Учредилка. Все равно до нас не скоро доберутся. А над голопузыми душу отведем. Чтобы знали, как по нашим закромам шариться и над бабами изгаляться.