Белое на черном - стр. 2
На обложке первой книги Николая Островского выдавлен штык. Слепой, парализованный писатель не мог перечитывать свою книгу сам. Все, что ему оставалось, – это снова и снова водить пальцами по контуру штыка. Самого прочного в мире штыка – штыка из бумаги.
Древние викинги – лучшие воины в мире. Бесстрашные воины, люди, сильные духом. Упавшего в бою викинга рано сбрасывать со счетов. Упавший в бою викинг в последнем порыве уходящей жизни стискивал ногу врага зубами. Медленно умирать, проклиная свою никчемную жизнь, изводя себя и близких бесконечными жалобами на неудачную судьбу, – удел слабых. Вечный гамлетовский вопрос не заботит солдата в бою. Жить в бою и умереть в бою – одно и то же. Жить вполсилы и умирать вполсилы, понарошку, – противно и мерзко. Самое большее, на что может надеяться смертный, – умереть сражаясь. Если повезет, если очень повезет, можно умереть в полете. Умереть, зажав в руке лошадиную узду или штурвал истребителя, шашку или автомат, кузнечный молот или шахматного короля. Если в бою отрубили руку, – не беда. Можно перехватить клинок другой рукой. Если упал, еще не все потеряно. Остается шанс, маленький шанс – умереть, как викинг, сжимая зубами пятку врага. Везет не каждому, не каждому дано. Гомер и Бетховен – счастливые исключения, лишь подтверждающие ничтожность шансов. Но драться надо, по-другому нельзя, по-другому – нечестно и глупо.
Я плакал над книгой. Книги, как и люди, бывают разные. Если подумать, если подумать очень сильно, комиксы – тоже книги. Красивые книги с красивыми картинками. Забавные игрушки – бумажные бабочки-однодневки, комиксы имеют огромное преимущество перед остальными книгами: над ними не плачут дети. Веселым маленьким детям нет никакой необходимости плакать над книгами. Вопрос «быть или не быть» не имеет для них никакого значения. Они же дети, всего лишь дети, им еще рано думать. Я читал книгу, читал и плакал. Плакал от бессилия и зависти. Я хотел туда, я хотел в бой, но в бой было нельзя. Мне ничего было нельзя, я привык, но все-таки плакал. Есть книги, изменяющие взгляд на мир, книги, после которых хочется умереть или жить по-другому.
Если хочешь что-нибудь понять, нужно спрашивать у людей или у книг. Книги – тоже люди. Как и люди, книги могут помочь, как и люди, книги врут.
Я не просто так читал книги, я хотел понять, как устроен мир. Я хотел узнать, как мне жить в этом мире. Я спрашивал у людей – люди не отвечали мне. Я искал ответ в книгах – книги уходили от ответа. Книги подробно, очень подробно рассказывали, как надо жить, если у тебя есть все. Книжные герои страдали, – я удивлялся. Я, живой и настоящий, не понимал их, книжных, не принимал их бумажных страданий. Они были понарошку, как учителя в школе. Учителя советовали читать книги – я читал. Читал все подряд, читал бесконечные нудные описания бессмысленных жизней слабых и ленивых людей. Учителя называли таких людей героями, – я не понимал, в чем состоит их героизм.
Д’Артаньян – герой? Какой же он герой, если у него были руки и ноги? У него было все – молодость, здоровье, красота, шпага и умение фехтовать. В чем героизм? Трус и предатель, постоянно делающий глупости ради славы и денег, – герой? Я читал книгу, не понимая и половины. Все – и взрослые, и дети – считали мушкетеров героями. Я не спорил, спорить было бессмысленно. В любом случае я не мог брать пример с этих героев.