Белиал: Война богов - стр. 22
Каким бы отвратительным ни выглядело его представление, я не мог не отдать должное его решению. Имя выбрано идеально.
– Подари мне свою душу, Аврора, – потребовал Янус. Не отпуская лицо рабыни, он шагнул ей за спину и приставил кинжал к горлу. Теперь у меня появилась возможность смотреть прямо в темно-синие глаза девушки, когда лезвие вонзилось ей в кожу. Единственная капля крови побежала по тонкой шее. Больше для ритуала связывания души не понадобится.
Проглотив свое неудовольствие, я заставил себя сохранять невозмутимое выражение. В противном случае Янус лишь напрасно затянет страдания девчонки, чтобы меня спровоцировать.
– Скажи это! – прошипел он ей в ухо.
Рабыня задрожала. Ее большие глаза наполнились слезами, но она не издала ни звука. Значит, ее гордость все-таки не до конца сломлена. Однако на этот раз она вызвала у меня восхищение. Требовалась немалая смелость, чтобы сопротивляться кому-то вроде Януса.
– Пообещай мне свою душу или сегодня же испустишь дух!
В голосе праймуса зазвенела ярость. Он не привык к тому, что его приказам не подчинялись. Тем более какая-то рабыня. Однако девушка продолжала молчать.
– СКАЖИ ЭТО! – взревел он. – СКАЖИ СЛОВА!
Его клинок глубже врезался в ее шею. Одновременно я ощутил, как сила Януса обрушилась на ее сознание. Я бы поставил на то, что через три мгновения ее стены лопнут от грубого натиска, потому что Янус гораздо могущественнее, чем праймусы, которые проверяли ее на аукционе. Как ни странно, она продержалась семь, после чего сломалась, а нас захлестнули ее эмоции. Мощные. Нетронутые. Соблазнительные.
– Так-то, – рассмеялся Янус, опьяненный силой. Его глаза светились серебром, как и у других праймусов. Все они пировали юной рабыней. Ее страхом, ее гневом и глубочайшим ужасом, который она к нам испытывала.
– А теперь пообещай мне свою душу!
Мне пришлось призвать все свое самообладание, чтобы не вцепиться Янусу в глотку. Как бы ни прельщал этот порыв, так я только сделаю еще хуже. Поэтому я взял себя в руки и терпел выражение безмерного отчаяния на лице девушки. Терпел слезы, которые уже без остановки катились по ее щекам, и постыдную дрожь ее губ. Янус сломал ее.
– Скажи!
Когда она открыла рот, чтобы выговорить формулу привязки души, я совершенно неожиданно почувствовал проблеск жалости. Янус не заслуживал души этой храброй рабыни. А та расправила плечи и выдавила из себя лишь одно слово:
– Ни-ког-да!
Воцарилось изумленное молчание. Янус застыл. Я ощутил, как у меня дрогнули уголки губ. Хотя был по-настоящему впечатлен, я тут же снова себя одернул, понимая, что общее оцепенение – это просто затишье перед бурей – беспощадной бурей. Подобного унижения Янус ни за что не оставит безнаказанным. Никто и моргнуть не успел, как он схватил рабыню за горло и стиснул его. Ее хрип, кажется, не унял его гнев. Напротив, он наслаждался ее агонией, пока его сущность вторгалась в ее разум. Он отнимет у нее контроль над телом и ее голосом произнесет слова, которых так жаждал.
В шоке я подался вперед. И не верил своему счастью. Янус намеревался совершить фатальную ошибку. Ошибку, которая возвратит мне Мальту. Наши законы запрещали при помощи манипуляции сознанием похищать душу у человека – независимо от того, как часто такое происходило или как редко наказывалось. Может, его друзья и не имели ничего против, однако я к числу друзей Януса не принадлежал и без колебаний привлеку его к ответственности перед Верховным Советом.