Белее снега, слаще сахара... - стр. 37
- И что мы предложим принцессе? – спросил хозяин, передавая мне меленку для пряностей.
- Еще не знаю, - ответила я задумчиво. – Мне нужно вдохновение. И я собираюсь отправиться за ним сегодня же вечером.
17. 17
Откуда черпается вдохновение?
Художник смотрит на прекрасную натурщицу и пишет портрет, который будет находиться в королевской галерее на вечные века. Музыкант слушает пение птиц и создает удивительную мелодию, которую будут напевать и сто лет, и двести.
Шедевры кулинара проживут недолго, и оценит их лишь тот, кто попробует блюдо. Но вдохновение требуется кулинару не меньше, чем художнику, скульптору или композитору.
Когда я только приехала в Арнем, то мне посчастливилось найти нечто, дарившее мне вдохновение. Это нечто ждало меня в городской общественной библиотеке, спрятавшись в углу на самой верхней полке. Старинный фолиант в истертом переплете из свиной кожи – «Книга о кухне».[1]
Настоящим откровением для меня стал третий раздел, посвященный выпечке. Это была не просто кулинарная книга, это был сборник колдовских заклинаний, пособие по алхимии и создание эликсира жизни на более чем ста страницах. А особую ценность имели записки на полях, сделанные неизвестным поваром, который пользовался этой книгой много, много лет назад. Здесь были рецепты приготовления, описание меню королевских приемов, забавные фразочки о том, почему нельзя подогревать крем сабайон на открытом огне – только на водяной бане «ибо их величествам вряд ли понравилось испробовать на вкус нечто, подобное пригоревшей подошве». Я упивалась этой книгой. Что-то запоминала, какие-то рецепты переписывала, что-то дорабатывала методом проб и ошибок.
После того, как были приготовлены кексы с изюмом, я с чистой совестью заперла лавку и отправилась в библиотеку.
Мастер Лампрехт отбыл домой, и, зевая, обещал не спать всю ночь, придумывая новые сладости для королевского стола.
Синие декабрьские сумерки как нельзя лучше настраивали на задумчивый лад. Фонарщики уже готовились зажечь фонари, а я шагала по улице, сунув руки в рукава полушубка.
Сладости, подобные любви…
А какая она – любовь?
Барышня Клерхен убеждена, что любовь белого цвета. Непременно белого. Мне вспомнилась белая птичка, севшая мне на плечо в день приезда короля. Странная птица… Похожа на воробья, пожалуй. Только разве бывают белые воробьи?
Старенький хранитель библиотеки придирчиво рассмотрел меня, подсвечивая фонарем, принял плату и выписал пропуск.
- Ваше время – два часа, барышня Цауберин, - сказал он строго. – Потом вам придется покинуть библиотеку, мы закрываемся.
- Конечно, господин Шнитке, - заверила я его, но как только старик отвернулся, насадила пропуск на железный гвоздь вбитый в столешницу.
Я уже не раз поступала так – и всегда очень удачно. Память у старика была не очень, и он проверял пропуски и записи в своей книге, убеждался, что посетительница ушла, а я получала возможность сидеть в библиотеке до утра.
Прихватив свечу из свечного ящика, я отправилась прямиком в главный зал, где хранилось мое сокровище.
Библиотека была огромной, но даже несколько рядов полок не могли вместить все книги. Поэтому вдоль стен были установлены дополнительные стеллажи, и под самым потолком проходили балкончики, забраться на которые можно было лишь по приставной лестнице.