Белая ворона в академии Аусвер - стр. 45
- Что вы делали в кустах? - он не ожидал, что она ответит так быстро, как будто только и ждала этого вопроса. - Шпионили?
Бенжамин поморщился. Нахваталась уже.
- Шпионят тайно, - сдерживая порыв поставить студентку на место и стараясь, чтобы голос его звучал ровно, проговорил Бенжамин. - А я - курирую.
Она вскинула на него взгляд и тут же отвернулась. Словно взмах кисти, который вскользь прошёлся по полотну.
- Значит, надзиратель, - холодно проговорила она. - У нас таких жандармами зовут. Но у вас, в Преториуме, всё так утончённо!
- Послушай-ка, - начал было он угрожающе и Аврора резко остановилась.
- А то что? Ну что? Убьёте меня? Прямо сейчас? Давайте!
- Очень неприятно убивать того, кто сам нарывается, - серьёзно ответил Бенжамин.
Аврора склонила голову набок и дёрнула уголком рта, показывая, что оценила шутку.
- Ну так выкачайте сперва магию, - процедила она. - И сразу станет приятнее.
- Ты не понимаешь, о чём говоришь!
- Ну так просветите меня! Ну же? Куда пойдёт изъятая сегодня магия? Может, на спасение всего человечества? Или на золотых рыбок в чьём-то бассейне?
- Вы забываетесь, студентка Аврора Зайко!
- Это вы забыли, что значит быть и оставаться человеком, Бенжамин Сенека! - выкрикнула она и плюнула ядовито: - Кур-р-ратор академии Аусвер. Тринадцатый Магистр. А по сути - надзиратель. Жандарм. Вы даже хуже миротворцев!
Она говорила, сыпала обвинениями… Каждое слово падало камнем. А Бенжамин смотрел на неё - маленькую, худенькую, такую бесстрашную… и перед глазами вдруг встала вчерашняя картинка с Распределения. Как она стояла обнажённая, напротив. Вслушивалась в его изменённый микрофоном голос. Готовая сделать всё, что он скажет. Ожидающая только его приказов.
Он даже зажмурился на миг - таким ярким оказалось видение.
Что-то вдруг поднялось с самой глубины души. Отозвалось жаром в паху, набатом в висках. Что-то было в ней такое, что глазам становилось больно смотреть. Словно нестерпимый, режущий луч прожектора, направленный в лицо.
Бенжамин сам не понял, как это произошло.
Какая-то неведомая сила заставила схватить девчонку за руку, дёрнуть к себе.
А когда она оказалась прижатой к его груди и замолчала, застыла испуганным зайчонком, он вдруг склонился к самому её лицу и накрыл губы своими.
От неё пахло юностью и какао, губы оказались сладкими, как шоколадный пудинг. Он провёл пальцами по гладкой тёплой щеке, зарылся в мягкие, как пух, волосы.
Она сдавленно пискнула, упираясь в его грудь ладонями, лишь усиливая волну жара, отзывающегося внизу, заставляющего кровь закипать в жилах, отдаваться пулемётной очередью в висках!
Он только прижал её сильнее, так, что она выдохнула изумлённо.
Он целовал беспрекословно властно, с какой-то болезненной жадностью, чувствуя небывалый прежде прилив сил. Магических, физических - он был не в состоянии различить. Её мягкие, нежные губы подрагивали, но она больше не упиралась ладонями, не пыталась высвободиться. Несколько томительно-сладких секунд - и вот она ответила на поцелуй, отчего ощущения смешались, слились в единый безумный водоворот!
Поцелуй становился всё более острым, пряным, волнующим.
Каждое движение его губ, усиленное резонансом её нежного отклика, дарило такой мучительно-острый всплеск удовольствия, что Бенжамин чувствовал - ещё немного и он не выдержит. Сорвётся, как мальчишка, разожмёт пальцы и утратит остатки контроля и здравого смысла.