Белая волчица - стр. 4
– Здравствуйте, вероятно, с вами я по телефону разговаривала? – спросила она и, получив утвердительный ответ, пригласила майора войти в квартиру.
Эта была небольшая трехкомнатная квартира с неплохим, но несколько безвкусным ремонтом. Бросалась в глаза какая-то эклектика: в коридоре дорогая мебель соседствовала с нелепыми вычурными обоями и вызывающими картинками на стенах, кухня, в которую они прошли, была украшена бордовой плиткой, соседствующей с черной мебелью «под старину».
– Наталья Игоревна, я понимаю, что эта квартира вашей сестры? – осторожно начал разговор Владимиров.
– Да, Светкина, – просто ответила женщина.
Минутная пауза в их разговоре была нужна майору, чтобы повнимательнее разглядеть свою собеседницу. Он успел увидеть на ее лице немного вызывающую косметику, уже заметные морщинки и какую-то усталость во взгляде.
Из дальней комнаты доносились голоса детей. Поймав взгляд Владимирова, его собеседница сказала:
– Это ее дети. Дочери скоро семь лет будет, в школу пойдет, а сыну только три.
– Вы их к себе будете забирать? – также осторожно продолжил майор.
– Да, а куда же еще, – отозвалась женщина, – отца у них нет, вернее, отцов. Они же от разных мужиков, но это, впрочем, уже неважно. Хорошо, что хоть квартира ее осталась. Светка ее года четыре назад купила, торопилась от матери уехать, новостройку брать не стала, старый фонд, но ремонт сделала, все в порядок привела, деньги ведь у нее были…
Наталья на несколько секунд замолчала.
– Можно мне закурить? – обратилась она к майору.
Тот утвердительно кивнул. Его собеседница достала пачку сигарет и с некоторой нервозностью затянула в себя серый дым.
– А я ведь уже говорила до похорон с вашими сотрудниками. Постараюсь не повторяться. Но сейчас хочу немного добавить, но уже о другом. Ведь о том, чем занималась Света вам известно. Всегда думала, что ее до добра это не доведет, но она и слушать ничего не хотела. А я ведь на нее обижалась: в детстве и сейчас. А видите, как вышло: в свои тридцать пять лет младшую сестру похоронила. От вас приходил такой полицейский – молоденький, рыженький, он у меня все спрашивал, так настойчиво спрашивал, известно ли было мне, что сестра с криминалом связалась. Намекал, видно, что из-за этого ее убили. А мне все было с самого начала понятно. Только невдомек ему, почему она такой стала.
– Почему? – спросил Владимиров, понимая, что лучше слушать эту женщину, стремившуюся выговориться, чем задавать ей свои вопросы.
– Вы знаете, что она инвалид. Настоящий, не как там некоторые. Света у нас третья в семье. Мать, как забеременела ею, думала: рожать или аборт делать, как-то себя и не берегла, работала по две смены, она маляр-штукатур. Потом решила все-таки родить, а Светка еще при родах задохнулась. Откачали, но сразу сказали, что больная будет. И все детство у нее операции, больницы. Мать, видно, вину перед ней чувствовала, нас с сестрой гоняла, ее жалела во всем, потакала капризам. А характер у Светки был будь здоров. Что не по ней, криком свое обязательно возьмет, во дворе прямо вожаком была среди мальчишек. Училась хорошо и все говорила, что образование стоящее получит, из бедности нашей вырвется. Действительно, поступила в университет после школы, она же инвалид, у нее льготы были. А мы вот с сестрой такого образования не получили.