Белая вежа, черный ураган - стр. 24
– Сегодня утром сгорел склад табачного довольствия. Почти тонна махорки и несколько коробок папирос «Беломорканал», «Север» и «Казбек»… – продолжал свой скорбный список начштаба.
– Что, даже окурков не осталось? – спросил Потапов.
– Никак нет. Только один пепел.
– Не горюй, Платоныч, – усмехался Васильцов. – Не пристало тебе окурки собирать. Поделюсь с тобой своим запасом.
– «Казбек» жалко. Дорогие папиросы, – качал головой комиссар, заядлый курильщик. Разговор тут же перешел на качество папирос и махры: какие крепче, какие ароматнее.
Табачную тему перебил начальник артиллерии дивизии.
– Разрешите доложить, к нам едет комиссия из Москвы, из Главного артиллерийского управления, – печально сообщил он.
– Знаю, – невесело подтвердил Васильцов. – Все по классике: «К нам едет ревизор»… Начпроду продумать меню гостевого обеда. Флагманскому рыбаку Валентину Михайловичу оборудовать места для рыбной ловли.
Командир разведбата (91-го, отдельного) капитан Валентин Панкратов слыл отменным рыбаком и всегда выручал комдива, развлекая даже самых строгих проверщиков удачной ловлей лещей и голавлей в Пульве-реке. Но это случалось нечасто. Поскольку 49-я стояла «на отшибе отшиба» – вдалеке от Бреста и в изрядной беловежской глухомани, важные комиссии выбирались сюда редко.
Начальника разведбата капитана Панкратова и начальника Особого отдела капитана госбезопасности Фанифатова комдив всегда заслушивал отдельно. Их информация большей частью не подлежала разглашению.
– С начала июня немцы сменили свои пограничные части на линейные. Службу по охране границы несет сегодня пехота вермахта, – докладывал наблюдения своих людей капитан Панкратов. – Если раньше немецкие пограничники отвечали на приветствие наших погранцов, то сейчас не отвечают, потому что не знают традиций. Чистая пехтура и ничего более. Почему убрали своих пограничников? Видимо, потому, что собираются не охранять границу, а уничтожать ее.
– Разумный вывод! – кивнул Васильцов.
– Могу дополнить его тем, – отозвался сосредоточенно молчавший Фанифатов, – что в окрестностях Высокого и Волчина стали появляться неизвестные сельчанам люди. Местные утверждают, что приходят они оттуда – со стороны рек, из бывшей Польши, нынешней Германии. Выясняем, кто они, чем занимаются. Вчера допросили одного из таких «прихожан». Сказал, что пришел за товаром, что он контрабандист. А кто его знает – кто он на самом деле?
Напрягало в Высоком все – и тихая угроза, затаившаяся на немецком берегу, и выжидательное молчание начальства как из Кобрина, так и из Минска. Напрягала обстановка в дивизии, с каждым днем становившаяся все более разгильдяйской. Чиновное равнодушие одних, тупая распорядительность других, кадровая неразбериха в собственном хозяйстве.
В мае – начале июня 1941-го на 45-дневные лагерные сборы было призвано несколько сот призывников из близлежащей местности – Брестской области. Эта группа понимала русский язык, но не это было главным. Местных белорусов успели только переодеть, постричь и приступить к обучению, как началась война. Большинство «тутэйших» в первые же дни разбежались по домам, некоторых задержали немцы и отправили в плен.
В мае 1941 года два дивизиона 166-го гаубичного полка в полном составе перевели в местечко Боцки. Их использовали для формирования 31-го гаубичного артполка 31-й танковой дивизии. А 49-я осталась без своего главного артиллерийского ядра. Но и этого мало – дивизия осталась и без противовоздушного прикрытия, поскольку перед самым нападением штатный 291-й зенитный артдивизион был отправлен по железной дороге на станцию Крупки Минской области. Там проводились практические стрельбы. Разумеется, зенитчики должны были тренироваться, но оставлять приграничную дивизию без прикрытия с воздуха было предательски глупо.