Белая вежа, черный ураган - стр. 11
– Прошу прощания, пани, я могу сесть за ваш столик?
– Да, пожалуйста.
– Не сочтите за назойливость. Но мой друг-художник открывает сегодня свою выставку. И в его галерее висит ваш портрет.
– Мой? – искренне удивилась женщина.
– Да, ваш. У меня хорошая зрительная память. Я сам некоторым образом художник. Вы никому не позировали?
– Никому и никогда!
– Странно… Но каким образом он написал ваш портрет?
– Вы уверены, что мой?
– Вы сами в этом можете убедиться. Это совсем рядом, на соседней аллее. Я уверен, что он подарит вам этот портрет. Он обязан это сделать, раз вы ему позировали.
– Да никому я не позировала! Но вы меня заинтриговали. Идемте посмотрим.
Стасек подал даме руку, и они поднялись по ступенькам из цоколя кавярни. Стасек обернулся – Владек поднял большой палец! Во! Он был явно восхищен скоростью развития событий.
Станислав вел спутницу на соседнюю улицу, где у его друга-живописца и неплохого портретиста была студия. Разумеется, никакого портрета Николь там не было. Но в его довольно обширном собрании можно было найти похожий портрет и потом уверять женщину, что это она. «Ах, возможно, я немного ошибся, но все же какое сходство! Вы так не считаете? Жаль. Я уже хотел было приобрести этот портрет, чтобы подарить вам…» Стасек уже наперед выстроил будущий разговор, но нести весь этот бред ему не пришлось. Дверь мастерской оказалась запертой. Друг, по счастью, куда-то вышел. Но знакомство-таки состоялось! И даже обещало продолжиться – Николь согласилась заглянуть сюда еще раз. Загадочный портрет ее очень заинтересовал. Стасек попал в точку! Он проводил женщину до самого посольства и оставил ей свою визитку. Она достала из сумочки свою карточку: «Посольство СССР в Республике Польша. Княженика Николаевна Мезенцева. Сотрудник отдела информации. Телефон…»
Стасек вернулся в кавярню и нашел там приятеля, который с кофе переключился на коньяк. Владек подмигнул и приподнял бокал:
– Силен! Не ожидал! Молодец! Считай, что ты принят в наше министерство!
Ближе к вечеру Стасек еще раз наведался к приятелю-художнику, попросил у него гуашь и лист бумаги и по свежей памяти набросал неплохой портрет Николины. Особенно хорошо получилась соломенная шляпка. Он вставил портрет в рамку, вывесил в галерее и попросил хозяина вручить эту работу его подруге от своего имени.
Все вышло наилучшим образом. Ника была изумлена портретным сходством, особенно шляпкой. Благодарила художника за великолепный подарок и все допытывалась, где и когда он смог сделать этот моментальный портрет. Хозяина ответил так, как его научил Стасек:
– Однажды я вам все расскажу. А пока пусть это останется маленькой тайной.
Потом они все втроем пили в любимой кавярне капучино с эклерами. Говорили обо всем на свете. И главное, Ника обещала найти время для серьезного портрета маслом.
Сотрудникам советского посольства категорически воспрещалось наносить частные визиты в частные дома. Но, оправдывала себя Ника, художественная галерея не может считаться частным домом, как и мастерская живописца. Галерея, студия, кафе – все это никак не подпадало под категорию «частного дома». Конечно, по прихоти иного блюстителя зарубежного этикета сотрудницу Мезенцову можно было обвинить в нарушении запрета. Но, во-первых, она была всего-навсего обычной машинисткой, во-вторых, посещала галерею, хоть и частную, но почти все художественные галереи в Варшаве были частными. В-третьих, и это главное, все в посольстве были заняты более важными и более тревожными делами. Назревал военный конфликт Польши с Германией, в воздухе явно витали токи военной грозы, и все посольство работало в усиленном режиме. Даже тайным сотрудникам НКВД не было особого дела до визитов машинистки Мезенцевой в художественные галереи.