Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит (сборник) - стр. 150
Кто из экипажа первым запел эту песню, осталось истории неизвестным. Но через минуту пели все. Как немецкие матросы в сражениях еще той войны, Гельголанд, Доггер-банка и, конечно же, Ютланд, меняя лишь название корабля и еще некоторые слова: например, «британская сволочь» вместо «желтых чертей». Думал ли немецкий поэт Рудольф Грейнц, что написанная им песня станет популярной у моряков двух держав, воюющих друг с другом? Впрочем, и в России не все знают, что «Варяг» изначально был переводом с немецкого. Как не знали и матросы «Шарнхорста», что поют ту же песню, что пели бы русские, идя в бой, который сами бы считали последним.
Попадание. Шестнадцатидюймовый снаряд ударил в лоб второй башни главного калибра. Хотя броня не была пробита, башню перекосило на катках, она не могла больше стрелять. В самом начале боя «Шарнхорст» лишился трети своей артиллерии. Но отступать уже было нельзя.
Слева шли в атаку эсминцы. Шли очень глупо, не вместе, один сильно опережал. Шестидюймовки левого борта последовательно сосредоточили на них огонь. Головной «Флетчер» поймал подряд три снаряда, затем еще два, запарил, потерял ход. Второй не отвернул в своей красивой, но бессмысленной атаке, когда он поравнялся с подбитым, то тоже получил снаряд, рухнула труба, в середине корпуса взметнулось пламя, и эсминец, теряя разбег, стал отползать назад. Тех, кто шел далеко впереди и на другом фланге, можно было пока не принимать в расчет из-за расстояния. Крейсер был скрыт корпусом «Айовы», стрелять не мог. Единственным, и самым страшным противником, оставался сам линкор. Но вместо того, чтобы развернуться влево, сохраняя немцев в секторе обстрела, он лег на циркуляцию вправо, очень медленно, неуклюже – и тем самым отдал «Шарнхорсту» мертвый сектор у себя за кормой. Адмирал Тиле не ждал такого подарка, но не упустил случай. Обрезая корму «Айове», немецкий корабль безжалостно избивал ее, пусть всего из шести стволов. Кормовая надстройка американца вместе с КДП была вся охвачена пламенем. Одну из башен зенитных универсалок вскрыло внутренним взрывом, как консервную банку.
Крейсер, остающийся впереди «Айовы», повернул вместе с ней. Впрочем, ему опасно было сохранять прежний курс или поворачивать влево из-за угрозы попасть под таран своего флагмана. Он тоже стрелял, но как-то неэффективно, ни один из выпущенных им снарядов, судя по всплескам, шестидюймовых, в «Шарнхорст» не попал.
Четыре эсминца из завесы по курсу дружно повернули назад. Пока до них было еще далеко, больше девяти миль. Но еще два эсминца, шедшие в правофланговом дозоре, быстро приближались, пока закрытые от «Шарнхорста» корпусом «Айовы». Она же, хоть и медленно, но неумолимо завершала разворот, позволяющий ей ввести в действие шестнадцатидюймовки. Дистанция семь миль, с такого расстояния «Шарнхорст» был весь «прозрачен» для таких снарядов. Хотя «Айова» уже получила от немцев больше десятка попаданий, но, несмотря на пожар, несильно потеряла в первоначальной боеспособности.
И тогда Тиле приказал повернуть снова, уже влево, повторно обрезая противнику корму. Будь «Айова» неповрежденной, игра не имела бы смысла – но покалеченный линкор поворачивал медленно, немец почти успевал обойти его по широкой дуге, оставаясь за кормой. Кормовая башня самого «Шарнхорста» временно осталась вне игры, за неимением другой цели старший артиллерист приказал дать пару залпов по злосчастному подбитому «Флетчеру» в семи милях слева, его напарник уже затонул. Один снаряд попал, еще два взорвались у борта, решетя корпус и надстройки, сметая с палубы людей. Эсминец остановился, сев на корму, похоже, что он тоже был обречен.