Белая принцесса - стр. 38

Как только мы оказались в заветной комнатке, Генрих плотно закрыл за собой дверь, и я услышала, как в зале снова заиграли музыканты, хотя звуки музыки и были сильно приглушены толстыми деревянными створками. И тут Генрих, не скрываясь, повернул в замке большой ключ.

– Что это вы делаете? – вырвалось у меня. Я была слишком потрясена этим поступком, чтобы помнить о хороших манерах. – Зачем вы заперли дверь?

Он повернулся ко мне, крепко обнял за талию и с такой силой притянул к себе, что вырваться было невозможно.

– Сейчас мы с тобой познакомимся поближе, – сказал он.

Я перестала вырываться, точно испуганная девственница, и попыталась иначе отвоевать свои позиции.

– Я бы предпочла вернуться в зал, – холодно заметила я.

Генрих уселся в огромное кресло, более похожее на трон, и потянул меня к себе на колени, и я присела, как курица на насест; это, по-моему, была отвратительная картина: он был похож на пьяного посетителя таверны, а я – на шлюху, которой он только что заплатил.

– Нет, туда мы не вернемся, – сказал он. – Я же говорю: сейчас мы с тобой познакомимся поближе.

Я снова попыталась вырваться, но он держал крепко. Более яростно сопротивляться я не решалась: это означало бы, что я подняла руку на короля Англии, а значит, совершила акт предательства.

– Ваша милость… – еле вымолвила я.

– По-моему, мы с тобой вскоре должны пожениться, – сказал он, и голос его прозвучал достаточно жестко. – Я имел честь узнать, какой интерес питают уважаемые члены парламента к этому браку. Должен отметить, что у вашего семейства сохранилось немало друзей среди моих лордов. К ним относятся даже те, кто сейчас делает вид, будто перешел на мою сторону. Именно они дали мне понять, что вы настаиваете на свадьбе. Я польщен, благодарю вас за внимание. Мы оба прекрасно знаем, что с момента нашего обручения прошло уже два долгих года, и теперь, по-моему, нам следовало бы закрепить обручение супружеским соитием.

– Что?!

Он вздохнул, словно его начинала утомлять моя непонятливость.

– Мы закрепим соитием заключенный между нами брачный союз, так сказать, доведем дело до конца.

– Ни за что, – ровным тоном сказала я.

– Так или иначе, а это сделать придется – в первую же брачную ночь. Так почему не сейчас? Какая разница?

– А разница в том, что вы намерены меня обесчестить! – воскликнула я. – И хотите совершить это в покоях моей матери, когда и она, и мои сестры находятся в двух шагах отсюда, прямо за этой дверью! Вы хотите обесчестить меня во дворце, принадлежавшем моей матери! Вы нарочно хотите сделать это до нашей свадьбы, чтобы…

Он прервал меня с холодной улыбкой:

– Не думаю, что у вас осталось так уж много чести, чтобы столь яростно ее защищать, принцесса Элизабет. И прошу вас… не бойтесь, я и так прекрасно знаю, что вы, моя дорогая, не девственница. Я давно утратил счет тем, кто в подробностях описывал мне, какой пылкой любовницей вы были для короля Ричарда. Немало было и тех, кто не счел за труд проделать долгий путь из Англии в Бретань исключительно для того, чтобы сообщить мне, что видел, как вы с ним рука об руку гуляете по саду, или как он каждую ночь приходит в вашу комнату, или как вы, будучи фрейлиной его жены, большую часть времени проводите в его постели. Хватало, впрочем, и таких, кто утверждал, что королева Анна умерла от яда, который именно вы опустили в ее стакан. Видимо, ваша мать любезно предоставила вам свои итальянские порошки, чтобы уничтожить очередную жертву. И Риверсы благополучно перетекли через очередное препятствие, возникшее у них на пути.