Белая как снег - стр. 9

– Да?

– Белый фургон? Сколько таких в Осло?

– Это было утром в воскресенье, – успокаивающе сказал Мунк. – Будем надеяться, что нам повезет. Что там семья Лундберг?

– Очень помогают следствию, – продолжила Голи. – И очень спокойные, на самом деле. По-моему, они не до конца понимают, что произошло. Фредрик сейчас там, он должен мне скоро позвонить. Бриф в четыре, как договорились?

– Да, предупредишь всех?

– Хорошо. Слушай, мне пора, опять Драйер звонит.

– Никаких пресс-конференций, пока… – начал Мунк, но Анетте уже положила трубку.

Чертовы кретины.

Почему нельзя оставить их в покое?

Словно ему больше заняться сейчас нечем.

Выкурив три сигареты, Холгер Мунк предположил, что студентка в кафе, судя по всему, закончила. Он наблюдал за ней в окно все это время. Миа почти не шевельнулась, только закрыла папки.

– Ну как дела? – спросил Мунк, вернувшись за столик.

Она словно не заметила его прихода. Ее голубые глаза были широко раскрыты, но мыслями она находилась где-то далеко.

– Сорри, – наконец произнесла девушка, проведя рукой по черным волосам.

– Все в порядке, – заверил Мунк, бросив взгляд на часы.

Он ушел из офиса уже почти сорок минут назад. Пора заканчивать. Все это, бесспорно, очень интересно – этот тест. Просьбу Иттре Мунк выполнил скорее из любопытства, и все-таки у него есть дела поважнее. И конечно, у него те же мысли, что и у Анетте.

Что за мать поедет одна в Испанию, оставив одиннадцатилетнего мальчика одного дома без присмотра?

– Тут не хватает нескольких снимков, – осторожно сказала студентка.

– Что-что?

Она приложила палец к одной из папок.

– В этой папке.

– О чем ты?

– Я же сказала. Не хватает фотографий.

Мунк нахмурился.

– Я не совсем понимаю тебя…

– Он же должен был как-то забраться повыше, правда?

– Кто?

– Преступник.

Девочка посмотрела на него странным взглядом.

– Должен же он был на чем-то стоять?

Фредрик Риис припарковал машину около дома на Тимотейвейен и стал смотреть на низенькие домики на той стороне участка. Финстад – посередине между Лиллестрёмом и Осло. Недалеко от Лёренскуга. И не город, и не деревня. Сам двадцатисемилетний полицейский с рождения жил в Брискебю, в самом сердце Фрогнера, в доме с видом на знаменитую старую пожарную станцию. Его родители переехали в Бэрум еще десять лет назад, когда отец сократил врачебную практику. Он был одним из самых признанных пластических хирургов Скандинавии. Родители отдали Фредрику квартиру, когда ему было семнадцать, и с тех пор виделись они с сыном нечасто. И не то чтобы его это беспокоило. Он не особенно скучал по ним. Когда его спрашивали о детстве, Фредрик никогда не знал, какими словами его описать. Он чувствовал, что его словно не замечали. Как будто на самом деле родителям не было дела до сына. Ему казалось, что они испытали облегчение, когда он наконец дорос до того возраста, что можно было отделаться от него, преподнеся подарок. Смотри, вот тебе квартира. Теперь справишься сам. Да какая уже разница. В детстве Фредрику пришлось многому научиться, и он был намного сильнее, чем казался со стороны.

Фредрика охватило яркое воспоминание – это было тем немногим приятным из его детства. Поездки сюда. В Финстад. Тут жил его двоюродный брат, и пока отец по какой-то причине не поссорился с дядей, они часто здесь бывали. Жизнь в Финстаде тогда завораживала Фредрика. Тут все было так непохоже на тишину их городской квартиры. На улицах с идиллическими названиями – Тимотейвейен, Клёвервейен, Тюлипанвейен, Конвалиевейен