Беларусь. XX век, железный век. Взгляд из окна своего дома - стр. 10
До Первой мировой войны издательство в Петербурге успело выпустить более 100 тысяч экземпляров беларуских книг и брошюр. В начале ХХ века возрождению традиций беларуской культуры во многом способствовало широкое национальное движение, стала регулярно печататься в Вильне общебеларуская газета «Наша Нiва». Начал расцветать талант будущих классиков беларуской литературы – Янки Купалы, Якуба Коласа, Максима Богдановича, Цётки и др.
Первая мировая война заставила активизироваться самых передовых деятелей беларуской нации, однако конечные результаты этой войны еще раз ударили по беларускому самосознанию. Новый этап истории Российской империи в целом и еще не оформленной в самостоятельную единицу Беларуси начался с февральской революции.
Исчезновение монархии вначале очень вдохновило мужчин всего Минска, Негорелого и Койданава. Начиналась, так многим казалось, новая жизнь, с весной дохнуло свободой. Моей тётушке, Анне Нестеровне, к «февральской» исполнилось десять лет, и она помнила, как дед носил красный бант в лацкане сюртука. Мой дед, Александр Павлович, Саша, как его звали дома, второй муж бабушки Александры (первый Нестор Старовойтенко, скончался), перед революцией получил повышение, но хотел уйти в отставку с должности начальника телеграфа станции Негорелое.
Негорелое. Станция с 1831 года – владение Ю. Абламовича, после того, как владения Радзивиллов были конфискованы. В 1871 через Негорелое прошла Московско-Брестская железная дорога Варшавской железной дороги.
Были у него планы перебраться в Менск, как тогда назывался наш древний город.
Зачем-то русским чиновникам от истории и географии так любо переделывать древние, сложившиеся название городов, улиц, но так город жители упорно называли до 1939 года. Ну, а если уж привыкло российское «начальство» к слову «Минск», то пусть будет Минск. В деревнях все равно еще долго будут говорить так, как было на протяжении тысячи лет. Да и дома, по крайней мере, у нас, использовали эту древнюю форму названия города.
Мой дед со своим отцом, моим прадедом, Федором Александровичем Павловичем, вышедшим в отставку с должности станционного смотрителя Клинокской станции, успел как раз построить в Негорелом новый, каменный дом, который обошелся им не одной тысячей золотых рублей. Оставшиеся после строительства дома золотые червонцы, со слов бабушки, дед в 1917 году обменял на «керенки», которые быстро превратились в «труху», так как вскоре «свершилась (так нас учили в школе называть это событие) октябрьская, социалистическая», и началось лихолетье.
Первая мировая война надвинулась на Западный край (слово Беларусь всё ещё было запретным), и беларусов стали «освобождать» и «воссоединять», то Польша, то Россия, а в промежутке между ними – Германия.
Подписанный большевиками Рижский «мирный договор» расчленил народ надвое, разорвал судьбы и лишил будущего миллионы беларусов.
Мировая война докатилась до станции Негорелое, откуда родом мои предки, Валахановичи и Павловичи, и вскоре подступила к Менску (Минску).
Кратковременные, более или менее спокойные, промежутки времени между очередными разрывами и сменой властей в быту и жизни нашей семьи, и всех беларусов, с начала 1917-го по конец 20-х годов, составили в памяти моей бабушки Александры (Саши) собственный календарь, в котором летоисчисление велось по этапам от «за тыми бальшэвиками» до «этых балшэвиков».