Бегство с Бодрой планеты - стр. 4
Перепуганный Тарбут понял только то, что надо идти к женщинам. Через десять минут, проведенных в перебежках от угла к углу по заваленным камнями улицам, меж которых ловко скакали повстанцы и мародеры, мы оказались в борделе. Ну почему я узнал о том, что в Бадрии есть бордель и что он находится в двух шагах от моего дома, только сейчас?! Девицы там были ничего, симпатичные, – две брюнетки с Планеты дивных снов и одна крашенная в блондинку дама с Подозрительной планеты.
– Ха, землянин, обслуживать не буду, – презрительно обронила последняя.
– Очень надо, – обиделся я. – Ты бы лучше выглянула в окно.
– А что тама? – испугалась блондинка.
– Да ничего тама, – передразнил ее я. – Там народ делает с правителями то, что детям до восемнадцати лет смотреть не рекомендуется. Тарбут, проведи с дамами политинформацию.
Пока дамы вникали в суть политического момента, я осмотрелся. Бордель представлял собой одноэтажный домик из нескольких комнат, предназначенных для интимных бесед, и длинной прихожей, обставленной как комната, со столиком и скамьями, дальше которой никого, кроме оплативших счет клиентов, не пускали. Имелись в домике еще кухня, закрывавшаяся на кодовый замок ванная (только для привилегированных клиентов) и туалет. Обычно вход в заведение охраняли свирепые туземцы из местного криминалитета, по совместительству исполнявшие обязанности сутенеров. Но сейчас охраны на посту не было. Революция не оставила их равнодушными. Наверное, побежали мародерствовать.
– Барышни, а голограф у вас имеется? Мне бы новости посмотреть.
– У нас душа нет, в тазике моемся, а голограф есть, только он стоит в соседнем доме, у хозяина.
Дверь в соседний, двухэтажный дом оказалась закрыта. Я вежливо постучал в нее ногой, отчего дверь неожиданно выломалась. За ней обнаружился притаившийся, невысокий, но упитанный абориген. Поведением двери он явно был недоволен. В правой руке туземец держал лучевой пистолет древнего образца, в левой – деньги. Подумав, я выбрал пистолет.
– Эй, отдай! – обиженно хлюпнул носом хозяин, когда я ловко отнял у него оружие.
Жестами я объяснил ему, что не понимаю по-бадрийски. Тогда он протянул мне деньги. Я взял их, но пистолет не отдал.
– Эй, опять отдай! – еще пуще завопил он и капризно топнул пухлой короткой ножкой.
– Объясни ему, что имущество реквизировано, – велел я Тарбуту, прятавшемуся за моей спиной. – Во имя революции!
– Чегой, чегой? – непонимающе заморгал коротышка.
– Пролетарии всех стран, говорю, объединяйтесь. Но пасаран! Родина тебя не забудет! Где голограф, падла?..
И тут свершилось чудо. Туземец заговорил на ломаном, но русском языке.
– Товарищ, отдай пистолет, я тебе еще денег дам, – заискивающе тараторил он, следуя за мной по пятам, пока я рыскал по его дому в поисках голографа. – У меня денег много, а пистолетов мало. Без пистолета совсем нельзя. Мало-мало бах-бах будут делать. Я тебе еще машку дам, трех машек дам, только не убивай меня и отдай пистолет. Я молодой был, на Земля учился, пять баллов оценка получал, курсовая делал.
– Мир, дружба, фестиваль! – орал он, как умалишенный, больно наступая мне на пятки. – Перестройка! Отдай пистолет, товарищ!
Голограф я обнаружил в спальне. Огромная панель, встроенная в пол, будто говорила о том, что дамы из соседнего домика трудились недаром. Судя по гигантскому пульту, управлявшему не только голографом, но и другими бытовыми приборами, работали дамы еще и сверхурочно.