Бегство - стр. 3

– Вы, дорогая соседка, обязательно откушайте сэндвич с индейкой и ананасом. Это просто бальзам. Зайти разрешите?

Катарина удивлённо посмотрела в сторону двери. Там, смущенно перенося вес крупного тела с пятки на носок, стоял высокий, сутуловатый мужик лет сорока пяти. Волнистые густые русые волосы были мягко схвачены в хвост темной атласной лентой, крепкое тело нежилось в дорогой атласной пижаме, нагловатые серые глаза смеялись. Катарина мотнула головой, чувствуя себя голозадой дебилкой, выскочила в ванную, нарядилась в тренировочный костюм – крутой подарок мужа, подышала, побрызгала холодной водой на горящие щеки и вышла к гостю. А тот уже уютно разместился за маленьким столиком, разлил в хрустальные бокалы легкое рубиновое вино, правда ровно по трети бокала, положил на тарелки по сэндвичу.

– Вы уж простите, я тут распоряжаюсь у вас. Свой ужин принёс, стол вот накрыл. Ну как? За знакомство? Я Денис. Коллега по несчастью.

Катарина с наслаждением, залпом выпила вино, положила в рот кусочек индейки, протянула Денису бокал, выразительно постучав ноготком по краю. Но тот с ухмылкой пожал плечами.

– Это у них тут, Катаринушка, такой метод. Они нам, алкашам проклятым, по гомеопатической дозе наливают один раз в день. Издеваются так. Но, знаешь, помогает. Не так ломает, вроде доза есть. Короче, давай поедим, да спать. Завтра достанут своей терапией. Хочешь, кстати, я с тобой лягу?

Катарина выпучила глаза и аж задохнулась от возмущения. Денис хихикнул, доел сэндвич, встал.

– Да ладно. Рано или поздно это случится все равно. Весёлый трах между соседями тоже входит в их методологию, может в этом что-то и есть. Спокойной ночи, дружок.

Катарина с силой захлопнула за наглым соседом дверь, приняла душ, легла в кровать, натянула до подбородка одеяло. Она боялась смотреть в темноту палаты, потому что там, за окном ей снова почудилась рыжая стриженная голова

– Ты, детка, много пила, проcpaла свою нервную систему и начала всех раздражать. Ты же понимаешь, мой статус не позволяет иметь жену – алкоголичку, потому у меня два выхода. Вернее три.

Муж брезгливо смотрел на Катарину, вроде она была неприятным насекомым, спрятавшимся за сеткой окна – и прихлопнуть бы, и возиться не хочется, целый геморрой. Он выпятил нижнюю губу, мокрую от слюны, сложил небольшие бабьи руки на крепком животике и дрыгал в такт разговора ногой в дорогом ботинке, как будто хотел пнуть жену. Катарина смотрела на эту мерзкую губу и пыталась сдержать приступы тошноты. Удавалось ей это плохо, потому что тошнило её теперь все время, поганый доктор подобрал такую терапию, от которой не только мартини, вода в глотку не лезла. А губа все колыхалась, выдавливая из слюнявого рта новые фразы.

– Первый – развестись с тобой, нахрен, но это, понимаешь, неудобно. Разговоры пойдут, сплетни, им, cyкaм, только дай зацепиться, такое накрутят. А мне статус терять нельзя. Это все равно, что бабки терять

Катарина устало подобрала ноги, сев на кровати в позе лотоса, тихонько начала дышать, глубоко и медленно, как учил местный гуру по йоге. Помогло, потому что дикое желание запустить с плешь любимому аккуратную, но тяжёлую вазочку с тумбы немного отпустило.

– Второй вариант – успокоить тебя совсем. Спецов много, но вот верить никому нельзя. Один неверный шаг, вся жизнь кувырком, а ты того не стоишь.