Беглые - стр. 4
Вечером надо было собираться.
– Мама, ты уезжаешь? – спросил Мирон, глядя на огромный черный чемодан посреди маминой комнаты. Он лежал на полу, как огромный кашалот, открывший свою пасть.
В него мама аккуратно складывала свои вещи – кофты, обувь и еще бумаги. Даже любимое мамино платье с желтыми цветами, в котором она была такой красивой, оказалось в пасти кашалота.
– Да, малыш. Я поеду искать нам новый дом в другой стране. Мы там будем жить вместе: ты, я и Сережа. Помнишь Сережу? Чтобы тебе туда приехать, нужны документы. Пока я их делаю, ты немного побудешь с бабушкой и папой.
– Три дня? – не унимался малыш.
Мама села рядом с ним на диван. Она обняла его за плечо и прижала мальчика к себе, а ее светлые волосы упали ему на лицо и защекотали нос.
– Нет, я думаю, три недели. Мы договорились с папой, что когда я сделаю все бумаги, он привезет тебя ко мне.
Мирон задумался, потер глаза и потом произнес:
– Мама, зачем нам ехать. В Беларуси я могу с тобой быть без документов, – он взял маму за руку и потянул к себе. Руку она не забрала, но ему показалось, что лицо у нее стало грустным и сложным.
– Мирош, в той стране живет дядя Сережа. Он меня любит, и я его тоже. Мы хотим жить вместе, поэтому я еду туда, – гладила его по голове мама.
– Папа тебя тоже любит… – возразил ребенок.
– Ты не понимаешь пока!, – досадливо сказала Алина и встала. Она повернулась к чемодану и продолжила класть в него свои вещи.
Мальчик положил голову на ручку дивана и еще несколько минут наблюдал, как мрачный кашалот пожирает цветастую мамину одежду, книги, провода от телефонов, их с мамой фотографии, сделанные в зоопарке, и даже деревянный брелок для ключей, который он сам выбрал в лавке у привратника.
Ребенок покосился на кашалота… Все самое любимое, что собиралось по маленькому кусочку долгие месяцы, теперь в один миг было проглочено.
– Пойдем я уложу тебя. Пока ты будешь спать, я встану, сяду в такси и поеду в аэропорт. Тебя будить, когда я поеду? – Алина откинуло одеяло детской кровати.
– Не знаю… Если ты будешь меня будить, а я сплю, тогда не буди, – мальчик забрался в кровать.
– Видишь эту игрушку, нашего кота Мотю? Эта игрушка особенная. Когда я буду далеко от тебя, вся моя любовь будет в этом Моте. Если ты вдруг будешь скучать, ты можешь обнять его и мамина любовь передастся тебе. Договорились?
Мальчик крепко сжал игрушку в руках, помолчал, а потом прижался к матери: “Я тебя очень люблю…
– И я тебя очень! – она помолчала несколько мгновений и дрожащим голосом продолжила, – пожалуйста, слушайся бабушку, ей будет непросто делать всю работу, которую мы делали с ней вместе, – Хорошо?
Но малыш уже спал. Алина нежно поцеловала сына и еще несколько минут не уходила из его комнаты. Потом стала, поправила детское одеялко и главное – положила Мотю так, чтобы он не свалился с кровати вниз.
Ранним утром второго сентября Алина уже была в аэропорту. Серебряные самолеты один за другим выкатывались с на взлетную полосу и взмывали в сизые облака. Те, кто летел семьями, бодро переговаривались между собой в ожидании путешествия. Одиночки молча читали что – то или старались спать, сидя в холодных стальных креслах.
Алина смотрела на взлетную полосу через окно зала ожидания и продумывала свой маршрут. Сейчас ей следовало лететь в Стамбул, это шесть часов. Затем ночевка в Стамбуле. Потом надо было махнуть до Будапешта на утреннем рейсе, и уже оттуда – ночной автобус через всю Европу до Варшавы.