Беглец - стр. 14
Мощь этой музыки открыла перед ним новый мир, полный идей и мечтаний. В тот момент у него возникла идея, казавшаяся сначала невероятной, – полет на Луну. Слушая «Лунную сонату», он осознал, что человеческий гений не имеет границ. Глубина мысли, сила воли и стремление к невозможному могут преодолеть любые преграды. Луна, казавшаяся такой далекой, стала для него символом великой цели, которую можно достичь, если только вложить в это всё: упорный труд, жгучее желание и острый интеллект.
Каждый раз, когда он возвращался к этой мысли, перед его глазами возникали образы: как шаг за шагом, с математической точностью и инженерной виртуозностью, он будет строить свой путь к Луне. Эта идея требовала от него не только огромных знаний и опыта, но и бесконечной преданности своей мечте. Он понимал, что полет на Луну – это не просто техническое задание, а высшая форма человеческого стремления к звездам, символ его собственной веры в могущество науки и разума.
Теперь, сидя в том же концертном зале и снова слушая эту мощную композицию, Эркин чувствовал, что все его мечты и усилия не были напрасными. «Лунная соната» вновь напомнила ему о том, что возможно всё, если человек верит и не боится преодолевать препятствия.
Эркин выходит из вагона на станции «Ташкент». Вокзал полон людей: пассажиры с чемоданами и узлами, железнодорожники в рабочих фартуках, путеукладчики с инструментами, контролёры в форме, милиционеры, зорко наблюдающие за порядком, и продавцы бахчевых культур с разложенными на прилавках арбузами и дынями. Воздух пропитан сладким ароматом спелых дынь, который дразнит аппетит Эркина, заставляя его невольно потянуть носом и улыбнуться. Этот запах родины, такой знакомый и родной, заполняет всё вокруг.
Узбекистан – страна, где всё утопает в красках и звуках Востока. Яркие платки и расшитые халаты мелькают повсюду, а издалека доносятся звуки национальных инструментов – карная и дойры, придавая происходящему праздничный оттенок. Музыка, словно сама природа, перетекает из одной мелодии в другую, словно время здесь тянется медленно, позволяя каждому мигу задержаться в памяти.
– Ох, как давно я не ел дынь, – шепчет Эркин, не сдержав улыбку. Он радуется, что наконец-то вернулся домой, на свою родную землю. Сентябрь 1935 года – в Ташкенте золотая пора. Небо чистое, солнце льёт тёплые лучи на город, озаряя его золотыми оттенками, а воздух наполнен сладким ароматом осени.
На перроне идёт разгрузка товаров с грузовых вагонов: грузчики носят тяжёлые ящики, деревянные ящики с фруктами и овощами стучат об землю, сыпется зерно из мешков. Эркин сходит с поезда с двумя чемоданами в руках и оглядывается вокруг. И вдруг замечает, как к нему бегут две фигуры: женщина и девочка в национальных узбекских одеяниях. Женщина одета в цветастый халат с широким поясом, на голове лёгкий платок, который слегка колышется от бега. Девочка в скромном платье, с пышными косичками, украшенными лентами, её лицо светится радостью.
– Эркин! – кричит женщина, бросаясь к нему на шею. Это его мать, Турсуной. Она плачет от счастья, крепко обнимая сына, прижимая его к себе так, словно боится снова потерять.
– Ассалом, онахон. Как вы? – красный от смущения и радости, Эркин отвечает по-узбекски, обнимая мать в ответ.