Беги от нас - стр. 4
Я прикусила губу, стараясь спрятать улыбку.
– Да я же только спросила…
– А я же просто вызвал вас к доске. Нет, без тетради. Распишите-ка мне структурные аномалии хромосом.
Булатова дернулась: это был ее вопрос. Судя по лицу Илья Григорьевича, он прекрасно понимал, что студенты договорились и разобрали темы заранее – и именно поэтому вызвал Завьялову.
– Это нечестно! – заявила Завьялова. – Я готовила другое!
– Правда? И когда к вам на прием придет женщина, родившая больного ребенка, вы скажете также? Я не увидела хромосомную болезнь, потому что готовила другой вопрос?
Завьялова принялась что-то бурчать себе под нос. Жаров лениво поднял руку, вызываясь отвечать вместо нее, но преподаватель был непреклонен.
Именно из-за такого подхода его и не любили практически все студенты.
И именно из-за этого его любила я.
Панов Алекс
3. 3
Далее был обычный семинар. Типичный для Илья Григорьевича, но не типичный для Аллы Игоревны. При всем моем уважении к преподавательнице, ей все же не хватало дара заинтересовать, увлечь, зацепить – зато все это с лихвой сейчас компенсировал он. Впервые мне было интересно на генетике.
Пара закончилась. Все потянулись к выходу. Я специально копошилась дольше обычного, и дождавшись, наконец, когда все уйдут, подошла к столу Игнатьева:
– Это была замечательная пара, – тихо сказала я.
– И ты, как всегда, замечательно себя на ней проявила, – похвалил меня он.
Я смущенно улыбнулась.
– Мира, что-то случилось? – вдруг спросил меня он. – Ты выглядела расстроенной, тебя кто-то обидел?
Я смешалась:
– Н-нет, все в порядке. Честно.
Он сощурился.
– Мира, с тех пор, как ты сюда приехала, ты изменилась. Там, в Чарушино, ты была жизнерадостной, общительной, веселой. Здесь же ты как будто… закрылась. Как устрица в раковину – ххоп! И нет тебя. Все время одна, все развлечения мимо. Так нельзя. Ты молода, наслаждайся студенческой жизнью, пока можешь. Это самое лучшее время в жизни каждого человека.
Я бросила на него недоверчивый взгляд.
– Тебе нужно больше общаться с другими людьми, – строго добавил он. – Скажи, ты завела себе тут друзей?
– Да, – обрадовалась я, – я дружу с Машей Зиминой.
– Не помню такую.
– Она с другого университета, учится там на операторском факультете, хочет стать известным блогером. У нее уже даже свой канал есть.
– Ладно, как-нибудь нас с ней познакомишь.
Я закивала как китайский болванчик.
– У меня через пять минут пара в другом корпусе, – сказал Илья Григорьевич, – я пошел. Но, Мира, если у тебя возникнут проблемы или кто-то посмеет тебя обидеть, сразу обращайся ко мне, поняла?
Я прочистила горло: мне требовалось время, чтобы убрать все обожание из своих глаз.
– Хорошо, – кивнула я.
Я прекрасно знала, что я никогда не прибегу к нему жаловаться – но ему это знать было вовсе не обязательно.
– Увидимся, – ласково улыбнулся мне на прощание преподаватель и ушел.
А я осталась унимать свое грозящее выскочить из груди сердце.
В комнате общежития больше никого не было. В отличие от меня, мои соседки внимали завету Ильи Григорьевича и весело проводили время после занятий. У меня не было такой роскоши, как позволить себе веселиться за счет своих опекунов, поэтому, наскоро перекусив, я побежала в «Тилли-Вилли».
«Тилли-Вилли» – это семейное кафе, в котором я подрабатываю официанткой. У меня пока нет стипендии – ее можно будет получить только после первой сессии, а я мечу на повышенную, – и брать деньги у бабушки с дедушкой, живущих на одну пенсию и свой огород, я не могу. К счастью, мне удалось устроиться в забегаловке, и пусть работа довольно тяжелая, она все же дает мне немного средств для того, чтобы выживать в большом городе.