Беги от меня, девочка - стр. 26
Она отняла у меня даже это воспоминание.
– Ты во мне дыру прожжешь, если продолжишь в том же духе, – констатирую, не поворачивая головы к ней, но даже так чувствую, как Плакса дергается от моего голоса.
– Зачем ты это сделал, Кирилл? – она дует губы и хмурится, а мне впервые, наверное, за четыре года действительно весело.
Я не пытаюсь издеваться над ней, оно как-то само вспыхивает, когда Плакса появляется в поле моего зрения. Словно впадаю в какой-то мощнейший водоворот из воспоминаний прошлых лет, и все, что мне нужно – ее протянутая рука.
И я, нахрен, не понимаю – мне будет лучше выбраться или втянуть ее к себе.
– Сама же пришла ко мне, Полин, а теперь жалуешься? Тебе следовало хорошо подумать, прежде чем влезать в мою жизнь и напоминать о себе, – откупаюсь сухими фактами, потому что ни за что сейчас не отыщу мотивацию своего поведения.
– Я жалею, что когда-то узнала тебя.
А она правда отрастила себе шипы, которые способны вспороть брюхо с первой попытки.
Плакса похожа на дикую кошку с вздыбленной шерстью. Голодную уличную кошку, у которой пытаются отобрать первую найденную за несколько дней еду.
Я не удивлюсь, если к концу нашей поездки обнаружу свою отгрызанную руку на ее коленях. Или хотя бы палец.
– Почему Виктория? – вопрос все-таки вылетает из моего рта, я сжимаю руль, чтобы не обнаружить свои руки через несколько секунд на горле маленькой предательницы.
– Какое тебе дело? – огрызается, а сама дрожь в руках унять не в состоянии.
У меня на пальцах до сих пор ощущение ее кожи, и Плакса совершенно не помогает унять потребность тормознуть прямо посреди дороги, пересадить ее на свои колени и целовать, пока у обоих не заболят губы.
Это настолько необъяснимая жажда, что я готов оказаться в сухой пустыне без капли воды, лишь бы меня не разъедало изнутри желанием послать все и вспомнить – каково это, просыпаться с ней в одной постели.
Видеть домашнюю Плаксу, с мокрыми волосами и в моей футболке, пока она возится около плиты и зачем-то пытается удивить меня блинчиками, которые у нее всегда начинают нормально получаться попытки с пятой.
Мне тогда нельзя было выходить из режима, я и так был на пороге своей весовой категории, поэтому после каждого такого утра приходилось упахиваться в зале. Нравилось, как Плакса опиралась на руки и наблюдала за тем, как я не слишком аккуратно ем ее заботливые завтраки и стараюсь удержать то же выражение на морде, когда на зубах через раз хрустит скорлупа.
– Ты права, девочка. Мне все равно.
Дальше едем молча.
Я торможу возле зала, который теперь принадлежит моему последнему тренеру. Место только для своих в не слишком, а скорее наоборот, престижном районе города, куда я иногда приезжаю и вспоминаю себя прошлого.
Здесь можно выпустить пар, можно быть собой.
– Ты сохранил это место? – Плакса действительно неподдельно улыбается и немного расслабляется, когда до ее головки доходит, что приехали мы не на пустырь и у меня нет намерения закопать раздражающую блондинистую стерву.
– Он не принадлежит мне, но я за него спокоен.
– Ян Борисович?
Киваю.
Меня удивляет тот факт, что она помнит имя моего тренера.
Они пересекались всего пару раз, я вообще старался оградить Плаксу от вонючих потных мужиков, которые добровольно пришли туда, где бьют морды.
Как она умудрилась запомнить? И, тем более, зачем пронесла это сквозь года?