Бегемот (сборник) - стр. 13
– Товарищ генерал-майор!..
Голос у Козлова такой звенячий, что слышно в каждом кабинете. В кабинетах замерло. Затаилось. Ждут.
– Вы что? – говорит адмирал. – Не знаете разницы между генералом и адмиралом?
– Знаю! – радостно кивает Козлов. Вид у него идиотский, от усердия он просто светится. – Адмиралы, – для убедительности Козлов машет рукой куда-то в форточку, – они ж всегда в море, а генералы, – энергичный кивок в сторону проверяющего, – они постоянно на берегу.
После этого пять минут в коридорах штаба было молчаливо, потом адмирал сказал «Мда-а… ну что ж…» – а потом он перетрахал все стадо.
Мы повезем молодое пополнение на Северный флот. Мы получили его в учебном отряде – в Кронштадтской учебке.
Принимали трое суток и закончили только сейчас. Теперь на плац строиться.
– По-рот-но! В колонну по четыре!.. Становись!
– Первая рота, становись!
– Вторая рота!..
– Третья рота!..
Пошли. Длиннющая черная колонна. Она похожа на гусеницу. Мы идем на паром.
Кронштадтский паром. В него помещаются четыреста пять человек стоймя. Сейчас их у нас примерно столько же. Два часа спустя в Ломоносове к нам присоединяются остальные. Всего будет тысяча. У нас эшелон.
Морозно. Когда мы приехали в Кронштадт, нас встретила теплынь, весна – залив в каше.
Сейчас холодный, требовательный ветер. Холод вползает внутрь. Мороз – это очень больно.
– Товарищи офицеры могут зайти в каюты!
Злые барашки пляшут по воде. Хорошо, что одели людей в шинели и шапки. Сами-то мы в пальто.
– Уплотниться! Должна войти «Волга»!
Раз должна, значит войдет. Это «Волга» командующего. За рулем – мичман. Он смотрит через лобовое стекло на людей, как на стадо.
– Уплотниться! Принять влево! Плотнее встать! Кому сказано!
Уплотнились, но плохо – «Волга» не входит.
– Я сейчас кого-то буду уплотнять! Сейчас я вас уплотню.
Перед высоким каптри люди расступались волнами и сжимались, сжимались. Это не наш каптри, он из учебки, командир роты. Их здесь несколько – провожают эшелон.
Очень холодно. Даже товарищам офицерам, что забрались в каюты. Матросы просто прилипли друг к другу. Они будут стоять на ветру почти час.
Человек быстро привыкает к скотству. Нормальные человеческие отношения воспринимаются как слабость. Через час паром подошел к пирсу. Приехали.
– Сгружаться!
Люди выдавливаются на причал.
– В колонну по четыре.
– Первая рота, в колонну по четыре, становись!
– Вторая рота.
– Третья рота.
Сразу все смешалось, потерялось, заорало.
– Стой! Принять вправо! Разберитесь по взводам! Как вы здесь стоите?! Каждому встать в свою роту! Проверить людей!.
– Куда?! Стой, я сказал!
– Равня-яйсь! Я сказал: «равняйсь»! Отставить! Рав-ня-яйсь! Одновременный поворот головы. Смир-но! В затылок чище выровняться! Я должен видеть одну только голову. Вольно! Походным… шагом… ма-рш!
Человеческая громада. Неужели мы ею управляем? Вперед по грязи.
Мы идем больше часа. Слева показался замок. Это замок Меншикова. Вокруг вековые ели.
Мы погрузимся в вагоны в Ломоносово-2. Гиблое место. Вокруг болота, сараи, заборы, дачи. Пришли на место в 21 час.
– Стой! Нале-во! Внимание, товарищи! Сейчас двадцать один ноль-ноль, через пятнадцать минут подадут эшелон. С мест не сходить. Можно курить. Сорокопудов – старший. Я пойду посмотрю, что там.
– Коля, Коля, где схема? Коля, где схема?