Беда опера Тихого, или Женюсь на тебе, рыжая - стр. 11

– Где их искать? – обалдело спросил Мир.

– В парке и ищи, мы обычно в беседке занимаемся. И если ты ее снова обидишь, я за себя не отвечаю, понял? – прошипела я

– Понял. Пока.

Римир положил трубку, а я напряглась. Может так случиться, что дело в том портфеле?

Я сгоняла в ванную, приняла душ, привела себя в порядок, переоделась в домашний костюм и пошла в кухню на запахи завтрака.

– Что-то Мира долго нет, – посетовала мама, глядя на часы.

– Зарядку делает, наверное, тренируется перед рукопашным демонтажем балкона, – фыркнула я, стараясь выбросить из головы все плохие мысли. – Сейчас придет и с криком «кия» раскурочит там все за две минуты. Головой. Папе останется только быстренько построить все заново.

– Сима, нельзя так про брата, – возмутилась мама.

– А ему про меня можно всякие глупости думать? – вспыхнула я. – «Серафима, на учебу и сразу домой, с парнями чтоб я тебя не видел», – процитировала я брата.

– С какими парнями? – напрягся папа.

Я закатила глаза:

– С одногруппниками в кофейню ходили, а там Римир «мимо ехал», – нарисовала я кавычки в воздухе пальцами.

– И в чем он не прав? – спокойно уточнил папа.

– Во всем! И вообще, он явно не мою честь блюдет, а Юлькину, – сдала я брата с потрохами.

– Римира нужно слушаться, Серафима, он твой старший брат, и если запрещает, значит, считает нужным! – отрезал отец.

– Твоей подружки? – оживилась мама. – Нашей кудряшки?

С Юлькой мы дружили с самого босоногого детства, так что в обоих семьях уже были родными, «нашими».

– Я не уверена, но подозрения есть, – пожала я плечами, уминая тосты.

– Не маловата Юлька для него? – задумчиво пробормотал папа.

– Папа, нам девятнадцать, – напомнила я, – и уже можно ругаться матом в моем присутствии.

– Ты тоже ругаешься?

– Я? Никогда, – приложила я ладонь к груди.

От подозрительного папиного взгляда меня спас звонок в дверь. Мама убежала открывать, а я сделала вид, словно только что спустилась с облаков и демонстрировала отцу, что я ангел. И доедала завтрак.

Римир был зол, я сразу же это почувствовала. Казалось, еще немного, и мой брат начнет тлеть и дымиться.

Он крепко пожал папе руку, гордо отказался от завтрака и сразу пошел на балкон.

– Кто его так разозлил? – не поняла мама.

А я быстренько сложила два плюс два и мстительно улыбнулась.

Не только Юльке из-за него страдать!

– Так даже лучше: он сейчас от злости весь утеплитель красиво и по размеру погрызет от злости. Будет у нас крагис с красивым, резным рисунком. Следы зубов потом в красный покрасим, сделаем балкон в готическом стиле.

– Пойду с ним поговорю, – решил папа.

– Угу. И скажи, что ты мне разрешил пойти к Юльке, – захлопав ресницами, попросила я.

– Никаких гулянок, мне помощь нужна, – отрезал Римир, появляясь на пороге кухни. – Или ты хочешь, чтобы мама с папой этим занимались?

– Сталина на тебя нет, – пробурчала я, но устыдилась и пошла за ведром, тряпкой и веником.

Написала подруге сообщение, что мой комнатный Сталин снова устанавливает свою диктатуру не у себя дома, и сосредоточилась на ремонте.

Юлька не ответила, из чего я сделала вывод, что все хорошо и дело не в том чертовом портфеле.

Спустя час мужчины нас с мамой просто выгнали на кухню готовить обед, чтобы не мешались под ногами. А сами сосредоточенно что-то пилили, вымеряли и выкидывали ненужное. И ругались матом, но в стиле папы – завуалированно.