Байт III. Звезда и Смерть Шшлемхх Аинна - стр. 21

Так я и стоял, разглядывая их, рядом с невозмутимым королем, пока не подошел ко мне серолицый субъект в традиционном для дактили – служащего одеянии, с вышитыми серебром узорами, какими, – я не разобрал из-за складок. Наверняка, подтверждающими его высокий текущий статус.

Он молча подошел ко мне и протянул руку ладонью вниз.

– Разреши ему прикоснуться к твоей голове, – прошептал Массишшим. – Он не причинит тебе вреда.

Я без малейших опасений кивнул, соглашаясь.

Служитель положил мне ладонь на лоб совершенно тем же движением, что и в свое время Марфута в «Мире», и произнес:

«Вами получена способность «Прозревающий даль» 1 уровень. Позволяет покинуть границы тела и незримо присутствовать в любых уголках пространства. Помните: хотя теперь, для Вашего разума и нет расстояний и преград, – не выходите из себя по пустякам!»

Я натурально обалдел! По всем признакам я находился в реальном мире, совершенно не таком к которому я привык, но, все-таки реальном, со всеми его безусловными атрибутами. И только что, кто-то из Высших еще раз дал мне понять всю тщетность любых моих попыток выйти из игры. И не важно, что я там себе напридумывал, насчет реальности и нереальности.

Притомили, честно сказать! Да не собираюсь я выходить! Толку мне скакать из одной игры в другую, наивно полагая, что уж на этот-то раз, я все-таки точно вырвусь!

Ага! Щас! Проходили уже! Везде одинаково! Во всех мирах и реальностях! От себя не вырвешься! А посему, – играю до самого «game over»!

Я поблагодарил серолицего за подарок и направился вслед, молча повернувшему к выходу Массишшиму.

Пройдя по дорожке между живыми изгородями, мы попали на немаленький пятачок, забранный по кругу невысокой стеночкой – оградой из полированного травертина с, казалось бы, разбросанными хаотично по волнистому крупнозернистому серому песку разнокалиберными камнями. Ага, вот и сад!

Молча постояли несколько секунд.

– Красота! – тихо высказал я свое мнение.

– Ты тоже чувствуешь его? – поразился Массишшим. – Мне показалось, ты не любишь и не понимаешь камень!

– Почему же? – возразил я. – Очень люблю. Думать рядом с ним хорошо. Спокойно.

– Я рад, что ошибся! – он чувствительно сжал мой локоть, и показал рукой на переливающуюся лабрадоритом и кварцитом впереди, у продолжения дорожки, арку. – Для начала сходим туда, а затем придем и продолжим разговор здесь.

– Хорошо, – согласился я, указав на то, что японцы называют «сухие горы и воды», – только сядем с северной стороны карэсансуя!

– Непременно, – в свою очередь не стал возражать Массишшим, бросив на меня уважительный взгляд. – Рад еще раз!

Пройдя под изумительной красоты аркой, мы уперлись в начало стены двухметровой высоты из того же кварцита, только желтого. Она извивающейся змеей уходила за поворот вдалеке, скрываясь за зеленью живого коридора.

– Лента Свершений, – указал на нее Массишшим. – На ней наш народ запечатлел всю свою историю.

Стена, покуда хватало взгляда, оказалась покрыта картинками с иероглифическим письмом, подобным египетскому.

– Здесь повествуется о сотворении мира, – сообщил он, подходя к ближнему краю. – Изначальный, в одиночестве. В нигде. Или в везде, – как угодно.

Массишшим сдвинулся на шаг вправо.

– Вот: Изначальный теряет Сосуд Средоточия. Дальше, – он сдвинулся еще на шаг, – Сосуд разбивается, и Безупречная Пустота удаляется в одну сторону, а Истинный Свет, в другую…