Баймер - стр. 56
Я молча пил из горла, помалкивал. Напряженные мышцы медленно распускали узлы. В желудке, где с утра по направлению к заднице продавливается наковальня, стало свободнее. Вообще-то пиво я позволяю себе только в конце рабочего дня, но сейчас я вроде бы сделал великое дело, укрепил позиции. Хотя все еще не знаю, сколько Конон собирается мне платить. Это чисто по-русски: устраиваться на работу, не обговорив условия, не составив хитроумный контракт, который юристы должны обнюхать на предмет заложенных мин…
– Сергей, – сказал я, – я не знаю здешних порядков. Я закончил там… со Светланой Васильевной. Что теперь, ждать, когда меня вызовут, или самому идти искать работу?
Сергей не отрывал взгляда от могучего зада Нюрки.
– А я думал, вы с шефом старые кореши…
– То было в советскую эпоху, – нашелся я, – а сейчас время другое!
– Другое, – вздохнул он. – Совсем пропало чувство плеча, осталось только чувство острого локтя в бок, а то и пинка в зад. Но все же жизнь есть жизнь, в какой бы позе ни проходила. Сейчас старые связи по фигу, миром правит экономика, а это значит, что голод не тетка – полюбишь и козла. Так что допивай, а потом дуй снова вверх, потом направо… понимаю, это трудно, у всех у нас рефлекс налево, но ты себя пересиль, зато будешь там в конце вознагражден… дверью с номером семнадцать. Там рядом еще одна, без номера, я еще ни разу не видел, чтобы кто-то в нее входил, но ты дуй в семнадцатую. Конон там. Но дверь ногой не открывай, понял? Ногой не открывай!
Я добросовестно запоминал, кивал, Сергей трижды повторил, я наконец отправился отыскивать эту загадочную семнадцатую. Сердце колотилось в страхе, что не отыщу, я всегда мандражирую по пустякам. Если не отыщу, придется возвращаться, переспрашивать, ноги при одной мысли о насмешках становятся ватными.
На втором этаже шел медленно, считал двери. Табличка с номером семнадцать оказалась на двери, показавшейся смутно знакомой. Толкнул дверь, пахнуло духами, перед внутренним взором сразу прорисовалась нежная светлая девушка с золотыми волосами, везде цветы, бабочки…
А по ту сторону приемной массивная дверь. Я тупо посмотрел на нее, деревянные ноги донесли вплотную, и только сейчас узнал дверь, за которой уже побывал час назад. Это Сергей так шутит, у него свой юмор. У меня компьютерный, у него – казарменный.
Огромный кабинет, массивный стол под дальней стеной и торчащая кабанья щетина, что заменяет Конону прическу. Конон склонился над бумагами, видно, как листает в раздражении, что-то подписывает, правит, вычеркивает так резко, что наверняка рвет пером бумагу.
У меня к людям, которые имеют дело с допотопными бумагами, жалость, как к инвалидам или убогеньким. А у Конона бумаги вообще древние, в древности печатали даже не на принтерах, а были такие механические устройства, надо было с силой колотить по клавишам, чтобы получился оттиск. Что-то еще догутенберговское. А чтобы получить копию, надо бы ставить еще листок, а между ними проложить такую пропитанную с одной стороны краской бумажку, так и называемую копиркой… У секретарш пальцы всегда были испачканные, а у их начальников… гм… Словом, секретаршам приходилось советовать не использовать копирку вместо туалетной бумаги.
– Садись, – велел Конон. – Ну, как тебе у нас? Я вижу, что не ошибся. А если и ошибся, то в лучшую сторону. Думал, ты только в железе ас! Вот уж не ожидал, что сумеешь мою дражайшую заинтересовать.