Баймер - стр. 45
На остановке я вышел один. Шофер посмотрел подозрительно, а я в самом деле ощутил себя подозрительным элементом, когда углубился в лес, будто белорусский партизан. Подошвы моих адидасок шлепают по хорошо уложенному почти городскому асфальту, но все равно по обе стороны тянутся робингудовские деревья. Толстые стволы поднимаются на немыслимую высоту, горожане не привыкли задирать головы, для нас любая высота нечто чужемарсианское, у горожанина глаза как у бекаса: смотрят только вперед, взад и по сторонам в единой плоскости.
Через асфальтовое плато быстрые лазиусы с торжеством волокли огромного расплющенного жука. Это шоссе для муравьев что русская рулетка: велика опасность попасть под колеса, но зато есть шанс наткнуться на жука с сокрушенным панцирем или на раздавленную гусеницу, которым в обычных условиях не заломить лапы за спину.
Рубашка на спине взмокла. С утра не жарко, но я страдаю географическим идиотизмом, есть такая болезнь: не могу запомнить, где юг, где север, а найти дорогу для меня задача потруднее, чем разобраться в написанной умником программе на ассемблере. И хотя вчера на обратном пути я осматривал каждый поворот, запоминал, чуть ли не записывал, но сейчас страх делает ватными колени: вроде бы вчера здесь не шел… Этих деревьев не было… И вообще я сошел не на той остановке!
И только когда за очередным поворотом открылся простор, огороженный забором из кованых прутьев, а в глубине блеснул этот средневековый замок герцога, гора с грохотом рухнула с плеч.
На воротах новый парень, тоже в пятнистой одежде, поджарый и накачанный. Обычно в такой вот форме видим охранников плюгавеньких и тощих, соплей перешибешь, а здесь ребята что надо, то есть либо Конон в состоянии набирать к себе по конкурсу, либо эти крутые парни не только груши околачивают по охране.
– Андрий? – спросил он. – Знаю, предупреждали. Проходи, вот калитка.
Он даже не посмотрел в список, зато внимательным взглядом обшарил меня с головы до ног, охлопал на предмет спрятанного пистолета. Я вообще-то по летней жаре в шортах и маечке, зубочистку спрятать негде, и когда прошел калитку, охранник уже забыл о моем существовании.
На крыльце особняка стоял, широко расставив ноги и заложив руки за спину, Козаровский. Он смотрел на меня немигающим взором. И хотя я вроде бы иду сам по себе, но ощутил себя так, будто как загипнотизированная лягушка приближаюсь к змее с уже распахнутой пастью.
На ступеньке ниже сидел Сергей. В руках у бота зажата, как граната, коробочка сотового. Он что-то говорил, тряс, снова говорил, лицо было красным от злости. На миг оторвавшись от мобильника, поднял голову, спросил еще сердито:
– Ну как? Голова не болит?
Я ответил растерянно:
– Да вроде нет.
– А как дома? Если утром жена с тобой не разговаривает – значит, пьянка удалась!
– У меня пока нет жены, – сообщил я. – Да и не пил… почти.
– Хорошо, – одобрил он. – В меру выпитая водка хороша в любых количествах. Как и коньяк. Непьющий человек на Руси вызывает естественное подозрение… Наш шеф говорит, якщо людына не п’е, вона або хвора, або падлюка.
Из мобильника доносился писк. Сергей со злостью вдавил кнопку сброса, сунул в нагрудный карман. Я сказал осторожно:
– Так он вроде бы тоже не пил. По крайней мере, не особенно.