Байки старого психиатра - стр. 24
Встретила нас мама больного. Коротко стриженные, непричесанные волосы. Затрапезный халат. В лицо намертво въелись скорбь и усталость от жизни. Смахивая слезы, она еле сдерживает наплыв горьких эмоций.
– Господи, как я устала! Ведь он же овощ совсем… За собой не убирает, в туалете постоянно моча на полу, стены калом измазаны. Помыться не заставишь… Целыми днями в кресле сидит, может и обделаться… А ведь раньше-то нормальный был. В школе учился хорошо, юридический колледж закончил. Потом в армию забрали, и там он заболел. Комиссовали. Совсем стал невменяемым. Бред у него был, свою философию разрабатывал. То и дело в больнице лежал, а все только хуже становилось. Потом его дееспособности лишили. Доктор, заберите его, пожалуйста! Дайте мне отдохнуть хоть немного!
Больной, полноватый, с лохматыми сальными волосами, с лицом, обросшим редкой щетиной, сидел в кресле перед выключенным телевизором. Лицо маскообразное, без следов мимики, глаза полуприкрыты веками. На нас реакции никакой. В комнате резкий запах мочи.
– Здравствуйте, как вас зовут?
– …Кирилл – больной приподнял голову и ответил с паузой.
– Ну, расскажите, Кирилл, чем вы занимаетесь?
– Ничем не занимаюсь.
– А телевизор смотрите?
– Смотрю.
– А что вам больше всего нравится смотреть?
– Ничего не нравится.
– Ну, а поесть вы чего больше любите?
– Ничего.
– Ну как же, вы совсем ничего не едите?
– Ем.
– Ну а маму просите приготовить что-нибудь вкусненькое?
– Нет.
– А поговорить с кем-нибудь вам хочется?
– Нет.
И тут вдруг в мою беседу с больным самым беспардонным образом вклинился Жорик.
– Слышь, а бабами ты ваще никак не интересуешься? Кулачком, что ли, обходишься? – И на его роже появилась глумливая улыбка. Анатолий дернулся было к нему, но я опередил. Схватив Жорика за шкирку, я выкинул его вон из квартиры.
Но беседовать дальше смысла не было. Больной отвернулся и больше ни на какие вопросы не отвечал. Хоть и было мне искренне жаль его маму, но я вынужден был ее огорчить. Не возьмем мы Кирилла. Госпитализировать его можно только планово, через диспансер. Ну и разъяснил ей, как отправить его в интернат для психохроников. Да, процедура сложная, но ничего не поделаешь, нужно набраться терпения…
Когда мы с Анатолием пришли к машине, тот резко открыл дверь, заскочил в салон и, схватив Жорика за грудки, проорал ему прямо в лицо: «Если ты, гнусь, еще хоть раз откроешь свой вонючий рот, то я тебе челюсти переломаю! Ты понял меня?!». «Да, да, да!» – затряс головенкой Жорик.
– Центральная, шестая свободна!
– Сюда, шестая!
Ну вот и кончилась моя сегодняшняя сменка…
– Шестая бригада, останавливаемся!
– Остановились!
– Пишем вызов рядом с вами: перекресток Колхозной и Красногвардейской, ДТП, сбит пешеход.
– Принял!
Прилетели со спецсигналами меньше чем за минуту. Но, к сожалению, наша помощь уже никому не требовалась. Сбитый мужчина получил травму головы, не совместимую с жизнью. Лицо полностью деформировано, возраст так просто не определишь. Все, что мы смогли сделать, так это укрыть тело одноразовыми простынями. Виновник сидел в черной иномарке с «блатными» номерами и тонированными стеклами. Гаишники приехали через минуту, оставили мы им свои координаты и уехали на Центр.
А на утро не поехал я, по обыкновению, на дачу. Ни свет ни заря, на скорую приперся. Из-за Жорика, будь он не ладен. Всю ночь не спал, покоя мне мысль не давала, как такие подонки могут работать в медицине? Пришел напрямую к главному перед конференцией. Удивительно, но принял он меня без капли высокомерия и по-простецки, доброжелательно.