Байки от Бабайки - стр. 17
А тут значит, пропал бык. День нет, два нет. Всё уж думали, цыган продал его на мясо или племя. Нет. Васька сам в шоке, куда, говорит, девался? Нашли… Ребята полезли в ручеёк купаться, там и нашли. Ручей то махонький, курице перешагнуть, не то, что быку, но берега крутые и топкие. На этом и погорел. Шею себе свернул, зараза.
Радости было… Первые пять дней. Ага. Пока вонять не начал. Тут дошло до всех. Эдакая туша и вони даст изрядно, рыбу в ручье потравит, а там караси, щуки, жалко. Собак опять привлечёт со всей округи. Да и вообще, неприятно. Выходишь так вечерком свежим воздухом подышать: сирень цветет, комарики жужжат, мелодично так, в одной руке кружка с чаем, в другой пирожок. Красота. А тут бык… И сразу вечер перестает быть томным. Словом, быка надо убрать. Так и постановили на общем деревенском собрании. На Ваську глянули, а тот сразу:
– Не мой бык. Не мой. Приблудился откуда-то. Чего сразу я?
– Да ведь у тебя в стаде пасся! Забыл, что ли?
– Не знаю ничего, ничего не знаю!
Председатель только рукой махнул.
– Ну лошадь хоть дай…
– Лошадь дам в прокат. Гони сто рублей.
Вот ведь жук! Но дали. Собрались и дали. Звездюлей. Ибо, если скотина твоя, то имей совесть за ней следить, и утилизовать, если такая надобность возникнет.
Председатель ушел в соседнее село за трактором. Пришел только под вечер. Распаренный и злой.
– Ну нет, говорят, тракторов и всё тут. Посевная. Самим нужны. Даже ломаного нету. А быку плевать. Есть там трактор или нет. Лежит себе воняет, чем дальше, тем больше. Ну что сказать, паскуда, она и после смерти… Не фунт пряников.
Всё ж таки пришлось у цыгана лошадь брать. Как вывел ее, все и ахнули.
– Хороша…
Две кости и стакан марганцовки.
Эту сдыхоть пора уж на живодёрню гнать, не то, что пахать на ней или быков вытаскивать.
– Другой нету! – рявкнул ушлый мужик и захлопнул калитку.
– Мда. Хоть бы две дохлятины не сообразовались в процессе этого мероприятия, – думал председатель, запрягая Маруську.
Маруське было всё равно. Опустив глаза, мерно жевала она жвачку и иногда протяжно вздыхала. Жизнь она прожила долгую, полную сельских забот, так что было ей всё равно, что пахать, что дохлых быков вытаскивать… Пока, собственно, не подъехали к нужному месту. То, что место нужное, Маруська поняла сразу. Ее кнутом – а она хвостом. Еще чуть-чуть проехали, и вообще встали. Мордой крутит, глаза бешенные, рвется с повода, запах-то чует. Потом вообще, как дала задом, председатель и свалился. А лошадь галопом, галопом. Вот тебе и старушка. Стимул бы…
Делать нечего, пришлось обходиться своими силами. То есть силами всех деревенских мужичков.
Собрались, как на гуляние. Бабы, девки. Все нарядные. Всё ж таки, не каждый год такое событие, дети, собаки. Дети ревут, мамок за юбку дергают. Страшно им на дохлого быка смотреть, но и любопытно тоже. Прям разрываются бедные от чувств. Бабы семечек нажарили, мужики самогону… Тоже нажарили, по пару стопок тяпнули для храбрости и силы, потом уж морды тряпками обмотали. Идут. Бык их смиренно дождался. Не… Никуда не сбежал. Только воняет, скотина. Ну тут уж говориться, какой спрос.
Мужики его за задние ноги верёвками обвязали, и потянули. Раз, другой. Не шелохнется. В тину ушёл. Пришлось еще и подкапывать. Раков на нем тоже было, десятка три, не меньше. Бабы раков то и собрали. Не пропадать же добру. С третьей попытки, наверное, только дело пошло. Пять мужиков сверху тянут, пять снизу подпихивают, так помаленьку и вытащили. Вытащили – это пол дела, надо ж еще до ямы доволочь. А яма то вооон, на том конце поля, чтоб подальше от деревни, значит.