Байкерша 2. На учёбе... - стр. 27
Решив остановиться, прикрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов.
– Серафима… прости.
Резко распахнув глаза, сделала шаг назад, только Соколовский вздумал приблизиться ко мне ещё ближе.
«Опять это «прости»! Как же мне это надоело! Почему только я должна прощать!? Почему я должна считаться с его такими идиотскими поступками, а он мои стремления, мою жизнь стремиться подстроить под себя, выставляя это, как «не судьба»!?
«Ты же его любишь!!!» – рыдала во мне какая-то часть, больно сжимающая сердце. – «Не сможешь без него! Опять будешь скучать и страдать… теперь уже даже без звонков… Ты уверена!?»
«Нет! Не уверена, но с меня достаточно! Ничего! Перестрадаю!»
– Денис, у нас ничего не получится. Давай разойдёмся сейчас, а не тогда, когда мне будет действительно больно?
– Но мне уже больно сейчас…
– Тебе только кажется, Соколовский, – горько усмехнулась, вспоминая папу и его развод с мамой. – Когда человек по-настоящему дорог, больно не от того, что он тебя бросает, больно тогда, когда ты его подвёл, предал… не оправдал его доверия.
Из уголка глаз вытекла предательская слеза, которую я быстро смахнула.
Денис молчал. Просто смотрел на меня и прибывал в ужасе. Явно, когда он радовался восторженной встрече, послужившей причиной затуманивания мозга, подумать не мог, что всё так закончится.
– Сима…
– Пока, Денис. Третьего раза, прости, я тебе предоставить не могу. У меня сердце – не камень, а я сама не бездушная кукла. У меня есть свои интересы и свои мечты. Их нельзя топтать только потому, что они тебе кажутся смешными или глупыми… или опасными. Это неправильно. Прощай.
До общежития пешком я идти не собиралась, будучи находясь за МКАД, поэтому направилась в «МОТОТРЭК» дяди Коли, в некоторой степени радуясь, что Соколовский, точно примороженный, остался стоять на месте, давая мне фору.
Плакать не хотелось. Впервые в своей жизни я хотела рыдать.
Скрепя сердце, с улыбкой вошла в мотоцентр, мотивируя это тем, что безумно замёрзла. Трудно сказать, от чего меня колотило: от сентябрьского прохладного ветра или от жгучей обиды, поэтому охранник просто выполнил мою просьбу и вызвал мне такси.
Когда машина прибыла... Честно? Я боялась выйти и увидеть, что Денис ещё стоит там… на том месте, на котором я его оставила. А ещё больше у меня вызывал страх тот момент, что Соколовского там, наоборот, может не оказаться.
Набравшись силы духа, понимая, что вечно сидеть здесь у меня не получится (да и счётчик такси тикает!), вышла из здания, сразу убеждаясь в своих опасениях. Ни «Porsche Panamera», ни его владельца видно не было.
«Он уехал… и даже не старался меня переубедить в обратном… просто согласился с моими обвинениями… что ж, это… это, как минимум, заслуживает уважения», – решила во всём искать позитив, стараясь удушающий ком в горле протолкнуть парой сухих сглатываний. – «Теперь осталось мне самой принять собственные речи, так же легко смиряясь с расставанием».
Сказать, конечно, легко, но кто бы помог осуществить всё это!
– Общежитие МАДИ, – отрапортовала водителю, устало прикрывая глаза.
Машина тронулась с места, а мысли всё не давали мне покоя.
«Что делать!? Два года! Два года до выпуска Соколовского! И что!? Мне учиться рядом с ним?! Смотреть, как он встречается с девчонками!? Как красотки млеют от внимания некоронованного принца МАДИ?! Боюсь, меня не хватит!» – пытаясь отбиться от навалившихся вопросов и их удушливой риторики, решила повременить с ответами, понимая – мне нужен дружеский совет.