Бастард Ивана Грозного - стр. 30
– Но катятся! – Рассмеялся Мокша.
Ему было радостно от того, что он наконец-то увидел братов и от того, что смог их чем-то удивить. Он был сильно младше и добиться их удивления дорогого стоило. Он забыл, что всё что им сделано это благодаря его малолетнему сыну и искренне гордился собой. Санька стоял и понимающе улыбался. Ему тоже было приятно, что они с Мокшей чуть-чуть другие.
Глава 5.
Если селян «выселок» буер удивил, то городок, где жили родичи Мокши, буквально встал «на уши». Пришлось договариваться со старостой и с местным ведуном. Первый не сделал практически ничего, зато второй провёл нужный обряд. О том с ним договаривался Ракшай, имевший пару посланий от своего ведуна, вырезанных на липовых дощечках.
Через три дня, положенные хозяевам для ублажения гостей, браты насели на Мокшу с вопросами, что, да как? Куда – вопрос игнорировался, так как считался несчастливым. Но когда узнали, что Мокша с семьёй просто прокатился в гости без выгоды, покрутили у виска.
– Ну может хоть сковал что-нибудь?
Мокша покрутил головой. Браты сплюнули.
– Стоило кататься пустопорожним?
– Новый струг спытали. Да и пути два дня-то! – Сказал Мокша.
– Как два дня? Даже по воде четыре…
– А у меня два. Да и за светлый день уложился бы.
Браты недоверчиво покрутили головами.
– А за два дня и мой старый струг путь по воде осилит. Тут дело в ветриле.
– Что за струг? – Спросил Михай. – С таким же ветрилом?
– Да. Это Ракшай придумал.
– Странный малец у тебя какой-то. По росту велик, а по лицу дитя.
Санька за осень и зиму вымахал отцу по грудь. Это в три-то года!
– Слыш, Мокша! Казаки до вас не доходили по первому яру?
– Нет…
– Ходила ватага на стругах и под ветрилами вверх. Да вернулась без двух. К тому… Те, кто у нас стояли и ясак собирали, уже отбывали… Так те, кто на Сарант ходили, даже не остановились передохнуть, а с ними и ушли. Не знаешь ничего?
– Не, не знаю, – скрыл правду в усах Мокша. – До нас не доходили. Спужал ктось небось…
– Не ты, чай? – Хитро прищурив глаз, спросил Михай. – Про тебя у нас спрошали. Где, грят, кузнец знатный живёт, что острые сабли куёт?
– Не я.
– То посланцы князя московского были. Приходили к нам и выше. Просили ржи и овса больше засеять, да куны приготовить. Их войско хана победило. Обратно на Московию пойдут. С Тавриды возвращаются. Вот, ждём…
«Вот так казаки!» – Подумал Санька, который сидел тут же в хате, но в дитячем углу.
– Чего хотели? – Напрягся Мокша.
– Позвать с собой в Московию. Там, грят, мало таких ковалей, чтобы ещё и самопалы нарезные тянули.
Санька удивился. Про самопали от Мокши он слышал, что, де «его лучше», чем те, что они забрали у убитых, а про винторезы нет.
– В Московию?! – Удивился Мокша. – Бегут оттуда людишки-то. Да и не крещёные мы в веру единого.
– А где ты коваля крещёного видел? – Усмехнулся Михай. – Вы – Перуновы дети.
– Так за то и побили кузнецов-то на Московии. А теперича сызнову призывают. А царь у них, грят, дюже лютый в вере вашей.
Мокша покосился на угол, украшенный образами.
Браты тоже глянули наверх и осенили себя крестами.
– Един Бог, – сказал Кавал, – только имен у него много. Вот ты говоришь, Ракшай твой Велесовой благодатью наделён. Ну так и ладно! Но этот Бог, – Кавал кивнул головой в сторону образа, – общий. Он приходил на землю нас всех спасти. И он не отрицает других богов. Они дети его.