Бастард Ивана Грозного - стр. 16
Уже при первом нападении Санька понял, что со взрослым мужиком в открытом бою ему точно не справиться. Не хватит ни силы, ни массы. В последнем чёлне сидело только два гребца и один рулевой. Двое других гребцов погибли ночью. Поэтому чёлны и сцепили верёвками.
Как только Саньке пришла в голову мысль о том, что можно напасть и днём, он думал не долго. Забежав подальше вперёд, срезав путь в удобном месте через лес, Санька устроился на бугорке. Он вынул из колчана стрелы, вынул и три трубки рогоза, в которые были вставлены длинные шипы, обильно смазанные соком, полученным из клубней аконита, растения знакомого некоторым под названием «Борец». Колючки Санька вставил, как наконечник, в специальные отверстия «тупых» стрел.
Дождавшись прохода каравана, он выпустил три стрелы: одну в затылок рулевому, две другие в шеи гребцам. Расстояние до середины реки было метров двадцать. Санька с такого расстояния не промахивался и в синичку. Почти одновременно все трое конвульсивно задёргались, схватились за грудь и попадали внутрь чёлна.
Яд аконита – нейротоксин и обладает судорожно-паралитическим действием. При попадании в кровь вызывает паралич и остановку сердца.
Длинные шипы ядом были смазаны густо, и дозы вполне хватало для почти мгновенного поражения оленя. Этот яд, родственник «кураре», использовался местными охотниками повсеместно, а Санька узнал про него от Мокши, который показал ему опасные и ядовитые растения. И взял Санька яд из сумки Мокши, когда тот спал после беготни по лесу.
Добившись нужного эффекта от своих выстрелов, Санька оставил лук и стрелы на берегу и сплавал до двигавшегося на прицепе казацкого чёлна. Взобравшись в него, он забрал стрелы, смазал ранки соком крапивы, растерев ещё раньше сорванные листья, и вернулся на берег.
Казаки, на то, что на последнем чёлне не гребут, заметили скоро.
– В чего там? Уснули? – Крикнули казаки, но им не ответили.
– Эй впереди! Чалься к берегу! Что-то снова у Архипа не влад!
– Что там у него?! – Крикнули с впереди двигавшейся лодки.
– Да кто его знает! Уснули, чай!
– Чалься! Чалься! – Послышались крики дальше по реке.
Караван стал прижиматься к лесистому берегу. Последний чёлн подтянули и двое запрыгнули на борт.
– Что там?! – Спросил подошедший атаман. – Спят?
– Какой спят?! – Воскликнули с лодки. – Сразу трое? Не дышат.
Казаков вытащили на берег.
– Глаза какие страшные, – сказал кто-то. – Чёрные, как плошки.
– То зырки раскрылись. Как во тьме.
– Так день же?
– О то ж…
Атаман сам осмотрел каждого. Потом огляделся.
– Выставить дозоры, – сказал он не громко и ткнул пальцем в рядом стоящих казаков.
Двое отбежали. Все притихли. Атаман мазнул одному убитому пальцем по шее, сняв подсохшую каплю крови. Потом мазнул этой каплей по внутренней стороне предплечья своей руки.
– Яд11, – сказал он. – Рука немеет. Пёсья смерть. Убили их.
– Кто?! Кто?! – Раздались голоса.
– А вот мы сейчас и спросим. Достать сюда кузнеца и жонку его.
Мокша и Лёкса всё это время находились в своём чёлне и, наблюдая за происходящим, мало что понимали. Когда их насильно стали вытягивать из лодки, Мокша было взъерепенился, но его стукнули несколько раз боевой нагайкой и он зашёлся от боли.
Пока он отходил от болевого шока, их вытащили на берег и кинули к ногам атамана.