Бастард царя Василия - стр. 12
Иногда, он, чтобы перед кем-нибудь бахвальнуться, рубил двумя топорами сразу. Если к тому была нужда, конечно. У шведов они запросили топоры, пилы и иной плотницкий инструмент и вскоре ожидали прибытия негоциантов. Тут Александр старост не обманывал и даже собрал по лесам в долг остатки пушнины под будущий товар. Сейчас она висела в сараях, продуваемых летними ветрами.
Староста подошёл к Александру со стороны левого бока, где его не мог достать топор, тихо кашлянул и тут же начал быстро-быстро говорить.
– Ты, Александр Мокшевич, сам виноват, что не объяснил сразу правильно. Ежели бы ты всё сказал, так как сейчас сказал, то мы бы совсем не супротив были поработать на благое дело.
У них, как заметил Санька, всегда виноват кто-то, и переубедить в этом лесной народ было не возможно, поэтому он не стал даже пытаться, а просто ждал продолжения, прервав, естественно, работу.
– Вот сейчас сказал и всё стало понятно. Поехали старосты за народом, – продолжил Иван и замолк.
Санька посмотрел на старосту.
– Я же сказал, нет вам сюда доступа, – сказал он, сурово нахмурив брови. – И не нужны мне ваши работники. Проваливайте. Я сказал!
Санька снова принялся стучать топором по дереву.
– Ты, Александр Мокшевич, не серчай, – попросил староста. – Ведь сам виноват.
– А раз виноват, то сам и построю город. Уходи, Иван Кузьмич подобру-поздорову, не мешай дело делать.
Староста отошёл аж к самой своей лодке и долго сидел на одном из камней. Вскоре, действительно приехали мужики и держали с ним совет.
– Он вишь, осерчал, – сказал староста Иван. – Говорит, ежели не повинитесь, то и ступайте отсель. Дюже осерчал…
Селяне долго, но тихо переговаривались, потом пошли всем скопом и пали перед Санькой на колени.
– Прости нас грешных, Лександер Мокшевич, – сказал за всех самый старый работник из Малых Кузёмок. – Попутали бесы… Прости бога ради!
– Бог простит, – сказал Санька. – И как мне вам поверить?!
– Поверь, господарь. Не оставляй нас сиротинушек без ярмарки. Томительно в Ивангород хаживать.
– Сиротинушки?! – Переспросил Санька. – Перетянул бы каждого кнутом, да…
– А и перетяни, господарь!
Санька, не долго думая, взял кнут и перетянул чрез спину каждого, не особо удерживая руку. Только самых старых спины он поберёг.
– Всё! Мир! – Сказал он. – Приступайте к работе. – Отныне работаете не за деньги, а за участие в торговой гильдии. Сколько каждое село наработает, столько у него и будет пая в общем деле.
Мужики не особо поняли, но радостно закивали головами и разбрелись по бригадирам.
* * *
После разборок дело двинулось скоро. А когда Санька объяснил старостам про ярмарочный пай, работников сильно прибавилось не смотря на страдные дни. Взволновались малые селения, но Александр и их успокоил.
Выше по течению у острова поставили огромное водочерпальное колесо, поднимающее деревянные ковши с водой на высоту до десяти метров. На самой высоте в ковше сбоку открывалось отверстие, через которое вода вытекала в жёлоб, а по жёлобу в громадную, собранную из дубовых плах, стянутых пеньковыми канатами, бочку. Из бочки, с высоты примерно пять метров, вода растекалась к хозяйским постройкам по деревянным желобам.
Пока стояло лето и часть осени Санька приучил крестьян мыться под струями воды. Душем это назвать не поворачивался язык. Но смывать пот и грязь было удобней, чем в реке. В реке тоже было не плохо, но Санька считал, что с лейкой стало лучше. Да и стирать бабам стало сподручней.