Башня Зеленого Ангела. Том 2 - стр. 74
– Мы подрались с Огненными танцорами.
– Да, я помню, – кивнула Мириамель. – А потом мы скакали.
Саймон издал какой-то звук в темноте, возможно, рассмеялся.
– А потом перестали скакать. Именно ты приняла решение здесь остановиться, – сказал Саймон.
Она покачала головой.
– Я не помню.
Саймон ее отпустил – Мириамель поняла, что неохотно – хотя сейчас она соображала не лучшим образом. Затем он отполз в сторону по тонкому слою сена, раздался скрежет, и появился свет. Темная фигура Саймона вырисовывалась на фоне окна. Он пытался открыть ставни.
– Дождь прекратился, – сказал он.
– Мне холодно. – Она попыталась зарыться в солому.
– Ты сбросила плащ. – Саймон снова к ней подполз, нашел плащ и накрыл ее до подбородка. – Если хочешь, я могу отдать тебе свой.
– Я думаю, мне хватит и моего, – ответила Мириамель, хотя ее зубы продолжали стучать.
– Хочешь чего-нибудь поесть? Я оставил тебе твою часть ужина – но кувшин с элем ты разбила о голову того огромного типа.
– Только немного воды. – Мысль о еде показалась ей неприятной.
Саймон возился с седельными сумками, пока она смотрела в окно на ночное небо, но вуаль облаков скрывала звезды. После того как Саймон принес ей мех с водой и она напилась, Мириамель почувствовала, что на нее снова накатила слабость.
– Я чувствую себя… плохо, – сказала она. – Наверное, мне нужно еще поспать.
Саймон не сумел скрыть разочарования:
– Конечно, Мири.
– Мне очень жаль. Я чувствую себя такой больной… – Она еще выше подтянула плащ.
Казалось, темнота вращалась вокруг нее, она снова увидела силуэт Саймона на фоне окна, а потом тени утащили ее в темноту.
К утру лихорадка Мириамель усилилась. Саймон ничего не мог для нее сделать, лишь протирал влажной тряпицей лоб и давал воды.
Темный день прошел в мелькании образов: серые тучи проносились мимо окна, зов одинокого голубя, встревоженное лицо Саймона, появлявшееся над ней с периодичностью луны. Мириамель обнаружила, что ее не особенно интересовало то, что с ней происходило. Все страхи и тревоги унесла болезнь. Если бы она могла заснуть на целый год, она не стала бы возражать; но вместо этого она теряла сознание и вновь приходила в себя, как потерпевший кораблекрушение матрос, хватающийся за обломок мачты. Ее сны были полны белых деревьев и затонувших городов, на улицах которых шевелились водоросли.
За час до рассвета второго дня, проведенного в амбаре, Мириамель пришла в себя, и в голове у нее немного прояснилось, но она чувствовала ужасную слабость и вдруг испытала жуткий страх, ей показалось, что Саймон ушел и она осталась одна.
– Саймон? – позвала она. Ответа не последовало. – Саймон?!
– Хм-м-м?
– Это ты?
– Что? Мириамель? Конечно, я. – Она услышала, как он повернулся и подполз к ней. – Тебе стало хуже?
– Нет, я думаю, лучше. – Она вытащила дрожавшую руку, отыскала и сжала его ладонь. – Но мне все еще довольно плохо. Посиди со мной.
– Конечно. Тебе не холодно?
– Немного, – ответила Мириамель.
Саймон взял свой плащ и накрыл им Мириамель поверх ее собственного. Она чувствовала такую слабость, что ей хотелось плакать – и холодная слеза сбежала по ее щеке.
– Спасибо тебе. – Некоторое время она молчала.
Даже короткий разговор ее утомлял. Ночь, которая казалась огромной и пустой, когда она проснулась, теперь стала не такой пугающей.