Башня - стр. 2

После гибели главного городского руфера, Сани Курбатова, Башню стали охранять более бдительно. Несколько храбрецов, что пытались туда прорваться, угодили в лапы чоповцев. Холки им намылили основательно, еще и учителям с родителями сообщили, штрафы выписали. Не очень большие, но все равно приятного мало. Конечно, мы знали, что вся эта бдительность продержится недолго, но нас уже откровенно ломало – всех, кто по-настоящему подсел на эту гигантскую бетонную иглу, кто жить не мог без еженедельных восхождений.

А потому обошлось без долгих сборов, и очень скоро я оказался под открытым небом, а точнее – в густом и отчетливо влажном облаке, что неведомым образом заглотило наш город.

Честно скажу: шагать по улицам, которых не видишь, – прикольная штука! Солнца не было и в помине, не было и дорог с заборами и домами, вообще ничего вокруг не было. Я едва угадывал тротуар под ногами, носки кроссовок представлялись парой перемещающихся туда-сюда пятен. Даже мощный фонарь помогал слабо, усиливая зрение на метр или два.

Хорошо хоть прохожих практически не наблюдалось, а то сталкивались бы на каждом шагу. Люди благоразумно отсиживались по домам, и даже те, что отважно добрались до своих авто, плыли по дорогам с черепашьей скоростью, то и дело оглушая пространство пронзительным бибиканьем. Пожалуй, незрячей Алисе сегодняшний маршрут показался бы детской забавой, но у меня привычная дорога заняла времени втрое больше.

Я перемещался короткими шажочками – прямо как волонтер в дни «Белой трости», разве что без повязки на глазах. Ее с успехом заменил туман. Двигаясь вдоль поребрика, я представлял себя то слепым Пью из «Острова сокровищ», то угодившим в ловушку дельфином. Про них мне тоже как-то поведала Алиса.

Это когда мы петицию подписывали – против отлова косаток на Дальнем Востоке. Вот я сдуру и брякнул, что в детстве был в дельфинарии и очень мне там понравилось, даже упрашивал родителей еще раз сводить.

– Видно же, что они умные, что с радостью выполняют любые команды… – Я вроде как оправдывался перед Алисой. – Это уже потом я узнал, каково им в неволе. В смысле, значит, не слишком комфортно.

– Да уж, «не слишком»! – Обычно ласковая и радушная Алиса оказалась настроенной воинственно. – Пойми, Антош, у них же все отнимают – родину, глубину, скорость. Еще и от семей отрывают – малышей от родителей и наоборот. А потом в бассейнах они начинают еще и слепнуть.

– Слепнуть? – не поверил я.

– Ну да, практически как мы! У них же сонар – главный орган навигации – даже поважнее зрения будет. Дельфины, киты, косатки ловят отраженный ультразвуковой сигнал и видят пространство на многие сотни метров вперед, иногда – на километры. А в бассейнах кругом кафель – отражение бьет в мозг, они попросту глохнут и сходят с ума, представляешь? Наши бассейны для них хуже любой тюрьмы. Именно поэтому они живут в неволе не больше десяти лет. Про это не говорят, но это правда. А на свободе – пятьдесят и шестьдесят л ет.

– Ни фига себе! – Я ощущал досаду и злость. Досаду на себя, обормота, и злость на тех, кто зарабатывал на отлове дельфинов. – А в дельфинариях про такое и не подумаешь. Играют себе, к людям ластятся – кажутся веселыми.

– Они такие и есть, – подхватила Алиса. – Даже в неволе сохраняют добрейшие качества души…