Башня - стр. 18

– Будущее?

– Ну да! Если гиппокамп работает со временем и формирует наше настоящее и прошлое, почему бы ему не моделировать будущее? Интуиция и предчувствие – это ведь не выдумка. Благодаря гиппокампу мы смутно воспроизводим картинку нашего возможного будущего. Кто-то ощущает тревогу, а кто-то, наоборот, предвкушает удачу, понимаешь? Получается, что гиппокамп помогает нам ориентироваться не только в пространстве, но и во времени!

– Направо свернешь – шею сломаешь, налево сгуляешь – коня потеряешь…

– Антон, я серьезно! Помнишь, мы говорили про страхи? Возможно, и здесь участвует этот отдел мозга.

– Ты хочешь сказать, что все трусы – это без пяти минут пророки?

– Ну… В каком-то смысле да. Они более обостренно чувствуют надвигающиеся угрозы.

– Хорошая отмазка…

– Антон, я совершенно о другом!

– Да понял я… Конечно, заглядывать в будущее – это круто. – Я смутился. – Только куда важнее, чтобы это самое будущее у нас у всех было.

Алиса резко развернулась ко мне. Это было настолько неожиданно, что я перепугался.

– Ты чего?

Какое-то время она молчала, и только пальцы ее нервно сжимались и разжимались. Я неуверенно взял их в ладони, стиснул, заставив замереть.

– Чего ты, Алис?

– Я… – Она как-то неестественно улыбнулась. – Не знаю… Наверное, я не про то думаю. Это ведь на самом деле отговорка. Или как ты говоришь – отмазка. Чувствуешь страх – и чего-то важного, может быть, самого главного не делаешь, правда?

– Ну… Наверное, – предположил я без особой уверенности. – Если бы все кругом верили в свои страхи, мир давно бы впал в кому. И торчал бы в ней до второго пришествия.

– Конечно, ты прав. Я такая дурында…

Чуть отодвинувшись от меня, она раскинула руки и неожиданно закружилась на месте – легко, как балерина.

– Это что? Танец такой? – Я совсем ошалел.

– Мое любимое упражнение. – Алиса ни на мгновение не замедлила своего кружения. – Только надо обязательно по часовой стрелке, и тогда получается, что ты заводишь пружину.

– Какую пружину?

– Пружину времени.

– Как у тех китайцев?

– Умничка!

Продолжая вращаться, Алиса рассмеялась, а я ошарашенно кивнул.

В самом деле, чего проще: хочешь быть молодым, шагай себе задом наперед или кружись по часовой стрелке. До полного младенчества и окончательного поглупения. Последнее со мной, верно, и приключилось. Во всяком случае, я отчетливо понимал: сегодня я связался с девчонкой сказочной, удивительной и стопроцентно сумасшедшей.

(За 30 дней до катастрофы…)

Своего кабинета у Эсэма не водилось. Как-то вот обделили нашего любимого препода. Поэтому уроки изо у нас обычно проходили где попало. Помню, несколько раз нам приходилось заниматься и в физзале. При этом Эсэм не роптал и, как нам казалось, даже находил определенное удовольствие в затянувшемся путешествии по школе. Сегодня в одном кабинете, завтра в другом – прямо как в турпоходе.

Звали его Сергей Александрович Малышев, но мы именовали его по первым двум буквам имени и фамилии – «Эс» и «Эм». Между прочим, и сам предмет «изобразительное искусство» у нас оставили вопреки учебному расписанию. Так уж вышло, что обществознание вести было некому, и пустоту заполняли случайные волонтеры со стороны – то учитель истории, то завуч, а то и вовсе учителя английского с немецким. В конце концов брешь закрыл наш героический Эсэм – однако при условии, что ему сохранят уроки рисования. Так и уцелело у нас изо. Что же касается изменившегося обществознания, то оно стало одним из увлекательнейших школьных предметов. Многие в классе всерьез полагали, что Эсэм с легкостью мог бы подменить половину учителей. Должно быть, о том же самом подозревали и сами педагоги, потому и не давали Эсэму собственное помещение, потому и выживали правдами и неправдами из школы. Любили, уважали – и все равно выталкивали из общего гнезда как опасного конкурента, как фон, на котором все они блекли и жухли. Будь у Эсэма характер почерствее, давно бы выкинули на все четыре стороны, но наш учитель изо был добр, мудр и сказочно обаятелен, что и удерживало его на поверхности школьных вод вопреки всем известным законам физики. Бабочку – ее ведь тоже не у всякого поднимется рука прихлопнуть. Вот и для наших учителей Эсэм был подобием диковинной бабочки.