Башня из красной глины - стр. 17
– Знаю, – сказал Смирнов. – Читал протоколы бесед. Но так и не составил представления о Марухине, если честно. Все говорят разное.
Директор понимающе улыбнулся:
– Ничего удивительного. Люди подобные Марухину, как правило, вызывают противоречивые эмоции: от зависти до восхищения.
– Вот-вот.
– Это нормальная ситуация. Если хотите знать мое мнение, Марухин был предан своему делу, действительно посвятил ему свою жизнь и того же требовал от других. Он не понимал, как человека может интересовать что-то, кроме работы. Отсюда и проблемы с окружающими.
– Не все разделяли его фанатизм?
– Конечно.
– Он ссорился с коллегами?
– Нет. В лаборатории, которой он руководил последние годы, подобрался коллектив, который Марухина вполне устраивал. Такие же увлеченные исследователи, как и он. Конечно, возникали разногласия, но ничего серьезного.
– А с кем он конфликтовал?
– Да со всеми. Но это мелочи, из-за которых не убивают.
– Ничего принципиального?
Директор покачал головой:
– Насколько мне известно, нет. Но вам лучше поговорить об этом с коллегами Марухина. Я так понял, что не все отозвались о нем лестно?
– Это как посмотреть. В его профессиональных качествах никто не сомневается.
Директор хмыкнул:
– Ну еще бы!
– А вот что касается человеческих… – Смирнов, вместо продолжения фразы, пошевелил пальцами.
– Понимаю. У Марухина был тяжелый характер.
– Чем вообще занималась его лаборатория?
– Новыми подходами к генной терапии.
– Что это значит?
– Думаю, вам лучше поговорить с Юрой Самсоновым. Он был, так сказать, правой рукой Марухина.
– Где мне его найти?
– В лаборатории. Двадцать шестой кабинет, если не ошибаюсь.
Попрощавшись с директором, Смирнов отправился искать Самсонова. Он оказался на месте. Мужчина лет пятидесяти, черные волосы с проседью, аккуратно подстриженные, гладко выбрит, в очках с массивной оправой. Следователь сразу вспомнил, что где-то читал, будто такую выбирают те, кому есть что скрывать. Или люди, стремящиеся отгородиться от мира. Это, пожалуй, больше подходило ученому.
Смирнов представился и объяснил, что ему нужно.
– Марухин был прекрасным руководителем, – заявил Самсонов твердо. – Жестким и требовательным и, безусловно, преданным своему делу. Генетика много потеряла в его лице.
Смирнов помнил, что примерно такую же характеристику Самсонов дал и в первый раз, когда опросом занимался Дымин.
– Не скажете, чем ваша лаборатория занимается? – Смирнов, достал блокнот. – Хотелось бы составить общее впечатление об… интересах погибшего.
– Интересах! – фыркнул Самсонов. – Да Марухин только и думал что о работе.
– Понимаю, – кивнул Смирнов.
– Сфера наших исследований сейчас крайне актуальна как в масштабах России, так и в мировых. И наш руководитель был фигурой, определяющей многие тенденции в генетике человека. Он был очень известен и уважаем в научных и медицинских кругах. И, должен сказать, абсолютно заслуженно!
– В этом я не сомневаюсь, – сказал Смирнов. – Но хотелось бы узнать побольше о работе вашей лаборатории. Генетика действительно так востребована? Просто мне всегда казалось, что это что-то из области отвлеченных наук. Ну вроде философии, что ли. То есть разве генетика применима в таких масштабах на практике? Я, конечно, слышал о генномодифицированных продуктах, но…
– Это совсем другое, – прервал полицейского Самсонов. – Как я уже сказал, мы занимаемся генетикой человека. А вернее, генной терапией. Вы что-нибудь слышали о ней?