Башмачник по имени Время (сборник) - стр. 4
– Ну, что ты у меня такая кислая? – не выдержал Вадим. Сосредоточенная немногословность жены начала действовать ему на нервы.
– Мы же в Кисловодске, – ответила Настя без улыбки. Он взорвался:
– Зато всем остальным здесь нравится. Посмотри, какие жизнерадостные, энергичные, веселые барышни вокруг. Одна ты у меня – зануда невозможная.
Вадим разозлился по-настоящему. В который раз подумал:
– Зачем я взял ее с собой? Весь отдых насмарку.
Он перевел взгляд на пышногрудую официантку Олесю. Воображение живо нарисовало ему сцену стремительного совращения. Настроение поднялось. И Настя очень кстати сказала:
– Можно, я сегодня на танцы не пойду?
– Можно! – воскликнул он слишком поспешно, слишком радостно. Она сделал вид, что не заметила этого.
Вадим поднялся. Знал, что жена все поняла. Был взбешен ее спокойствием. Но устраивать сцену здесь, на глазах у обожающих его женщин, не стал. Решил увести Настю в горы, к самому дальнему источнику, где не бывает никого. Там, там он выплеснет на нее все свое негодование, всю свою ярость. Всю без остатка, чтобы потом предстать перед обворожительной Олесей обновленным человеком.
– Пойдем погуляем, – вымученно улыбнувшись, предложил Вадим. Настя медленно поднялась, спросила растерянно:
– Ты зовешь меня на ту вершину?
– На ту, – потупив взор, ответил он и первым вышел из столовой.
Шли молча. Вадим берег силы. Копил злость. Но, чем выше они поднимались, тем спокойнее становилось у него на душе. Хрупкая фигурка жены, идущей на пару шагов впереди, вызвала в его душе неожиданный приступ нежности.
– Безумец, – проговорил Вадим. Настя остановилась, обернулась, перебросила назад свою тугую соломенную косу.
– Настюха, я – безумец! – воскликнул он, увидел солнечно-зеленые глаза жены. Онемел от их сияния и от ее тихих слов, проникших в самое сердце.
– Я знаю, знаю, что ты хотел меня столкнуть с той вершины. Тебе эта мысль пришла в голову еще тогда, когда мы в первый раз на нее поднялись… Я не боюсь ничего, Вадим, потому что ты добрый. Ты очень хороший. Ты умный, внимательный, ласковый, просто ты заблудился…
– Прости, – опустившись перед ней на колени, прошептал Вадим. Настя провела ладонью по его жестким, коротко остриженным волосам, попросила:
– Отпусти меня, Вадим.
– Нет, – обхватив ее колени, простонал он. – Нет, нет, нет, Настюха, я без тебя пропаду.
– Ты со мной пропадешь, Вадим, – вздохнула она. – Я же вижу, как ты мучаешься, когда я рядом.
– Видишь? – подняв мокрое от слез лицо, спросил он. Он, взрослый серьезный мужчина, впервые плакал по-настоящему. Непрошенные слезы, которые он не смог сдержать, рассердили его. Но еще больше рассердила Настя, когда провела кончиками пальцев по его щеке. Извечный жест материнского всепрощения заставил Вадима понять насколько он мелок и ничтожен. И насколько она, маленькая хрупкая девочка-женщина, недосягаема в своей чистоте.
Вадим поднялся, процедил сквозь зубы:
– Убирайся. Убирайся прочь, пока я не растерзал тебя.
Настя не шелохнулась. Только глаза стали темно-серыми, как облака перед грозой. Минуту они с Вадимом смотрели друг на друга. Он боролся со своей яростью. Она – с растерянностью.
В тот момент, когда Вадим, сжав кулаки, прохрипел: «Убью!», на дорожке появился высокий худощавый человек в черной широкополой шляпе.