Барон с улицы Вернон. Призраки Чугуева. Книга вторая - стр. 22
– Обещался быть до обеда, – сказал Виктор как-то равнодушно.
– Ну, уж коли купчиха Минаева жаждет Вас видеть, господин полковник, – ответил Калашников с усмешкой, – то стало быть чем-то Ваша персона её заинтриговала. Сия вдовушка ой какая не простая, хотя с виду может показаться душевной дамой. Где-то Вы ходите рядом с её интересом и она видать не хочет, чтобы разрушили Вы её идиллию.
– Идиллию? – не понял Виктор, – какую идиллию?
– А Вы загляните в местную клинику, к Фридриху Францевичу, – ответил Калашников, – это там где аптека, на перекрёстке у Базарной площади и Соборной улицы. Только не спрашивайте его в лоб. Он человек недоверчивый сам по себе. А так, поговорите о жизни, да о том о сём. А там глядишь, и я пригожусь!
Калашников улыбнулся и взял под козырёк.
– Жду интересных рассказов о чаепитии у купчихи Минаевой.
– К обеду увидимся, – ответил Виктор, так же взяв под козырёк.
Калашников направился к себе в околоток.
Виктор закурил, подумал и вспомнил, что последнее время у него сильно крутят суставы на ногах…
– Да, а к Фридриху Францевичу мне не мешало бы… – сказал сам себе Виктор.
Тем временем, в училище уже разгружали прибывшие сани…
– Аккуратнее, аккуратнее господа! – прикрикивал на юнкеров офицер, глядя на то, как они заносят ящики и непонятный металлический бочонок, слишком тяжёлый для своего размера, и тянут их на цокольный этаж, – его высокоблагородие вас явно не похвалит, если вы оброните один из них! Тут гауптвахтой не отделаетесь!
– Да не надрывайтесь, ваше благородие, – шутил в ответ один юнкер кивая на второго, – Авилов один нас троих стоит! Он тайком по вечерам в гимнастическом зале гири тягает!
Раздался дружный смех юнкеров.
Авилов, хотя и крепкий здоровяк семнадцати лет от роду, покраснел и отвернулся, делая вид что смех его не касается и что «бочонок» вовсе и не такой уж тяжёлый.
– А ну отставить смеяться! – приказал офицер, – давай сноси вниз и доложитесь капитану Подольскому, как приказал господин полковник!
– Есть, ваше благородие, – обиженно ответил юнкер, заворачивая на лестницу ведущую на цоколь.
Внизу их ждал немолодой капитан, из отставных. Низ его капитанского погона был пересечён толстой «шпалой», говорящей о том, что уволен он был почётно, с правом ношения мундира.
– И что вы привезли, господа юнкера?
– Куда ставить? – посмотрел на него тот самый юнкер, который шутил с офицером, – уж больно тяжёлые, Александр Сергеевич.
– В этих стенах, господин юнкер, я Вам не Александр Сергеевич, а ваше благородие, – ответил отставной капитан, – а ящики заносите в подземелье и оставайтесь на карауле в лаборатории. Авилова пропустите вперёд. У него, как я понимаю, самый тяжкий груз.
– Ну мы не завтракали! – начал было юнкер.
– … а я распоряжусь о вашем завтраке, – прервал его капитан и направился наверх.
Подземелье, это была небольшая дверь за которой начинался длинный коридор подземного хода. О нём ходило много слухов, рассказывали целые легенды о спрятанных там кладах и сокровищах, но военные понимали его так, как он изначально был задуман. Тут хранили оружие и боевые знамёна. И сейчас, их хранителем, единственным хранителем, единственных настоящих сокровищ, был Александр Сергеевич Подольский, отставной капитан и преподаватель физики в юнкерском училище.