Барон Баранов. Книга 2 - стр. 18
Я перечитал, мне понравилось. А что, коротко и по делу. Донос? Какой же это донос? Тут все честно!
Я посмотрел в окно, подумал и добавил строчку: «Если со мною что-либо случится этой ночью, то это – дело рук Гарфункеля и его подручных».
Смекалка +20.
Ого! Так много? Значит, оценили. Видимо, двигаюсь в правильном направлении.
Я полюбовался написанным, размашисто расписался под письмом, хотел уже запечатать. Но тут вспомнил киношные детективы. Пожертвовав еще одним листом пергамента, я изготовил копию. Снизу подписал специально для Брома: «Это письмо находится в надежных руках, и, если утром ты, сука, не принесешь денег – 100 империалов, оно окажется у королевского прокурора, а ты – у городского палача».
Я запечатал свиток, спустился вниз и велел трактирщику немедленно доставить данное послание на квартиру мага Брома. Тот тут же позвал мальчика и отправил его выполнять задание. Где жил маг, тот точно не знал, но грозился узнать.
Второе письмо, адресованное в канцелярию Его Величества, я отдал трактирщику.
– Если завтра к обеду я его не заберу – отправишь адресату. Понял? Клянись!
Трактирщик посмотрел адрес, побледнел и поклялся огнем.
Ужин, приготовленный для господ, то есть – для меня, был обилен, но не очень полезен для здоровья. Много жирного мяса и кислого вина. Кстати, Герасим, перед тем, как мы приступили к еде, вышел во двор, бросил кусок мяса собаке и некоторое время следил за ее состоянием. Опасался отравления? Сам он почти ничего не ел, но выпил два сырых куриных яйца без соли.
Перед сном Герасим сходил к лошадям, убедился, что их помыли и почистил. В комнате зажег все свечи, обошел все углы, заглянул в каждую щель. Даже под кроватью посмотрел. После этого запер дверь на ключ, подпер ее сундуком, а на табуретку около кушетки, на которой собрался спать, положил костяной гребень и ту самую тетрадь, где было про Железного болвана. И раздеваться, по всему, не собирался.
Я спохватился. Про себя-то я все ему рассказал, но про него до сих пор не знаю решительно ничего. Леха назвал его чернокнижником и сволочью, атаман и монах-расстрига старались к нему близко не подходить, те странные монахи, что встретились нам на просеке, его и вовсе, кажется, испугались.
– Так что, – сыто отдуваясь спросил я, отстегивая шпагу от пояса. – Ты совсем не можешь говорить? Это у тебя с детства?
Герасим встал, подошел, сел рядом с клеткой.
– Нет, – ответил попугай, просыпаясь и недовольно глядя на меня.
– И что же с тобой случилось? Болезнь?
– Меня лишили языка, – сказал попугай, продемонстрировав мне свой попугайский язык в полной мере.
– Кто?
– Сильный маг. Более сильный, чем я.
– За что он так с тобой?
– Я прррочитал книгу. Очень опасную! Чарррры, заклинания, – сказал попугай и почему-то подмигнул.
Ага. Язык Герасиму отняли, чтобы он прочитанное не озвучил. Видно, реально опасные заклинания. Но если он умеет читать, то и писать – тоже.
– Но ты же можешь написать? – предположил я.
Герасим мотнул головой. Потом взял со стола перо, придвинул к себе лист пергамента, и вдруг пальцы его скорчились в страшной судороге. Герасим сморщился, немедленно отбросил перо и принялся разминать пострадавшие пальцы другой рукой.
– Извини. Не знал, – сказал я, сочувственно на него глядя. – А вот Леха… Сидр де Барсу. Ты с ним каким боком?