Бархатная Принцесса - стр. 23
— Мальчишка? – Кай, кажется, звереет. Пальцами обхватывает мои скулы, сжимает, жадно глотая каждый мой выдох. – Мальчишка, блядь?! А ты в тридцать что – пенсионерка? Да что у тебя в голове, Принцесса?
— Убери руки! – пытаюсь вырваться я, отчаянно мотая головой.
Мне страшно. Мне так невыносимо страшно, потому что перед валом обжигающих чувств я совершенно беспомощна, безоружна, как приговоренный перед рядом солдат с взведенными ружьями. И в хватке его пальцев я могу смотреть только прямо, только в его черные непроницаемые глаза.
— Я бы с удовольствием трахнул тебя языком, Принцесса. Порвал твои чертовы жутко сексуальные и безобразно дорогие трусики, раздвинул ноги, раскрыл так широко, чтобы ты забыла про стыд. – Дыхание Кая жжет мои губу, грязные слова заставляют меня – тридцатилетнюю женщину! – краснеть, как школьницу. - Ты меня просто пиздец, как заводишь. Подыхаю, так тебя хочу.
И плавный, словно в танце, толчок бедрами, чтобы я еще отчетливее ощутила каждый сантиметр напряженной длинны.
— Дотронься до меня, Принцесса.
Болезненный хриплый стон, замаскированное под мольбу требование.
Наши замершие в миллиметре от поцелуя губы.
Я словно шагаю в пламя: сладкие волны лижут тело, поднимаются вверх, так развратно вьются по внутренней стороне бедер. Безумная, я ловлю каждый его выдох, глотаю, словно дорогое вино.
«Кай… Кай…» - бьется электродом в сердце его имя.
— Кай! – уже реальное, откуда-то у него из-за плеча.
Голос Оли. И я со всего размаха падаю вниз, прямо на острые камни осознания чуть было не совершенной ошибки.
— Блядь, - рычит Кай, почти неуловимым движением открывая дверь машины и толкая меня внутрь. – Завтра я дома после девяти, Принцесса. С меня продукты, с тебя – ужин.
Сглатываю, дрожащими руками завожу мотор.
Господи, господи, господи… Что я творю?
Я еду очень медленно, потому что нервы на пределе. Потому что повсюду вместо светофоров мне мерещатся глаза Кая. И его такие откровенные, клеймящие меня снова и снова слова. Делаю музыку погромче, но и это не спасает: горячий хриплый шепот и приказ дотронуться… И моя собственная рука, которую я сжимаю в кулак так сильно, что ногти режут кожу ладони. И все равно не помогает, не отрезвляет.
Мне нужно волноваться о том, что успела увидеть Оля, хоть вряд ли в ее состоянии она так уж много осознавала и понимала. Но мне все равно. Потому что куда больше выяснения отношений с Олегом меня волнует пауза, на которой замер мой вечер. Есть в психологии такое понятие – незакрытый гештальт, многоточие вместо точки. И я постоянно возвращаюсь к обрывку за секунду до появления Оли. Я бы перешагнула за грань? Или все-таки нет?
В кабинете горит свет, но я почти на цыпочках забегаю вверх по лестнице и прячусь в спальне, а оттуда – в душ. Закрываю двери, хоть обычно этого не делаю. Иногда на Олега находит, и он присоединяется ко мне в душе, но сегодня это было бы катастрофой. Потому что я не хочу этого сейчас, когда на губах остался вкус дыхания другого мужчины.
Господи, ну зачем я обозвала его мальчишкой? Какой же он мальчишка, я ему едва до подбородка достаю, да и то на каблуках.
Укладываюсь в постель и минут десять пытаюсь сосредоточиться на книге. Бесполезно: я просто механически перелистываю страницы, а все мысли вьются вокруг тех