Бархатная Принцесса - стр. 19

Ноздри обжигает знакомый аромат: перец и ирисы. Почти ничего не вижу за алой дымкой. Ноги быстро коченеют, сознание бумажным корабликом идет на самое дно.

— Кай, боже мой, Кай!

Прикосновение прохладных пальцев ко лбу на миг словно оживляет. Будто вскрыли грудину и голыми проводами прямо в сердце. Она вся в белом – маленькая моя, такая крохотная. На рукавах пиджака свежие пятна крови. Моей крови.

— Кай, господи, Кай. Не закрывай глаза, я сейчас, сейчас… «Скорую»… потерпи.

Принцесса дрожит - и мне вдруг становится так паршиво на душе, что хоть прямо сейчас в ад, в самый горячий котел, в одиночку, в личный кошмар.

— Дани… - Тянусь, практически теряя сознание. Кровавыми стылыми губами целую узкое запястье. – Не плачь, Принцесса.

И – через край, в черноту.

8. Глава восьмая: Даниэла

Глава восьмая: Даниэла

Он так быстро отключается прямо у меня на руках, что я едва успеваю протараторить адрес «скорой». Как полоумная кричу, чтобы ехали скорее, потому что Кай весь в крови, и его веки перестают дрожать. Он словно погружается в стремительный сон. У него рана на голове: пальцы тонут в липких от крови волосах.

Что делать?!

У меня в машине аптечка, несусь туда, спотыкаюсь, падаю и вместе с брюками рву кожу на коленях. Распахиваю дверцу машины, слепо шарю в поисках аптечки, второй рукой дрожащими пальцами ищу номер Евы. Ее муж – бывший детский хирург. Ну и что, что детский, у него есть медицинское образование, он должен знать, как оказывать первую помощь!

Уже очень поздно, десятый час ночи, но Ева берет трубку после третьего гудка.

— Ева, Ева… - Сглатываю, пытаясь перевести дыхание. Не закрываю дверь машины, прижимаю к груди аптечку и бегу обратно к лежащему на земле Каю. – Ева, мне нужна помощь Наиля!

— Что случилось? – настораживается Ева, и я слышу, как она, прикрыв трубку рукой, зовет мужа. – Дани, выдохни, сделай глубокий вдох. Вот так, умница. Наиль здесь.

— Что случилось? – сразу к делу переходит Наиль. – Не нервничай, спокойно, четко и ясно.

Я сбивчиво пересказываю все, что видела: как трое парней против одного Кая. Всхлипываю, потому что ужасные воспоминания, как они рвали его, словно псы, сжимает сердце. Боже, он ведь совсем еще сопляк, за что ему такое? Куда влез по глупости, во что ввязался?

— «Скорую» вызвала?

Я не сразу соображаю, что лихорадочно киваю, и лишь через секунду вслух говорю:

— Да, только что, минуту назад.

— Значит, скоро будут. Теперь, Даниэла, спокойно и четко делай, что скажу. Не трогай его.

— Он на асфальте… - В свете луны кровь зловеще блестит чернильными пятнами.

— Не трогай его, поняла? Скажи вслух, что поняла.

— Поняла, да. – Выдыхаю, закусывая губу до боли, чтобы сдержать страх и слезы.

Кай лежит на спине, голова вывернута набок. И он вообще не шевелится и кажется ужасно смертельно бледным.

— У него есть видимые раны на голове? – спрашивает Наиль.

— Я… да, там кровь.

— Открытые?

Открытие раны на голове? Я пытаюсь это представить, и тут же к горлу подступает тошнота. Мысленно бью себя по обеим щекам, приводя в чувство.

— Нет, голова целая.

— Хорошо. Но все равно не трогай его. Есть открытые переломы? Кости видишь?

— Нет, целый.

— Значит, пока все не так плохо. – В голосе Наиля с едва уловимыми восточными нотками звучит по-мужски скупая попытка успокоить.