Барби для бандита - стр. 10

Вырвавшееся в сердцах:

— Напилась тварь до поросячьего визга, делай с ней что хочешь! Вот из-за таких сук русских баб считают шлюхами…

Галя открыла холодильник, тоже есть чем залить шары, но закрыла, стоит начать пить захочется закусить, и вообще не уснёшь. Проще допить шампанское, что осталось в фужере. Она закрыла уши руками и наконец, уснула.

Кто-то громил дверь, но вставать не хотелось. Отказывались разлепиться веки, налитые тяжестью. Вроде только уснула минут пятнадцать назад и вот…

— Иду, дверь не ломайте! — сказать оказалось проще, чем сделать.

Ноги не слушались. Чуть не ползком добралась до двери, по пути зацепив халат. Поднялась опираясь ладонями о косяк и, отодвинув стул, открыла дверь.

На пороге стоял разъярённый Качан.

— Я пятнадцать минут под дверью долблюсь! Хотел ломать. Не знал, что подумать! — Он говорил, а глаза шарили по постели, оглядывали комнату.

Галя усмехнулась, понимая, что он подумал:

— Под кроватью проверь, в ванной и в окнах.— Издёвка послужила подсказкой.

Он отодвинул её в сторону и так и сделал, проверив по очереди всё, даже шкафы. У окна стоял особенно долго.

— Кто переломал цветы в палисаднике? Трава примята. — Кивком указал на букет. — Это откуда?

— Принесла горничная от хозяина извинение.

Он сверлил взглядом заспанное лицо.

— Что ещё?

Галя вздохнула, предвидя скандал.

— Шампанское, клубнику, сливки и торт.

Что пила ела?

— Клубнику. Шампанское под утро, уснуть не могла.

— Твою мать! — рычание перед броском к холодильнику. — Хорошо выспалась, аж еле стоишь?

Она встряхнула головой, начиная догадываться, что он имел в виду.

— Башка трещит и, нет сил шевелиться.

— Теперь представь, что было бы выпей всё и оставь дверь открытой!

Она стонала, зажав виски ладонями, наблюдая за действиями Качана. Шампанское, торт, остатки сливок, клубники и даже букет полетели в мусор.

— Чего непонятного было в словах никому не открывать дверь?

— Она плакала, сказала, что иначе уволят! — на ум слишком поздно пришли мамины слова: «У тебя плачут — просят, а ты плач, но не давай!»

Одна неприятность за другой и не видно конца им и края.

Она опустилась на стул, сама чуть не заревев.

— Боже, какая я дура. Вечно жалею всех. Опять тебя не послушала.

Качан прорычал:

— Это точно. Дуй в душ. Я сейчас!

Галя выключила фен и сразу услышала шум за приоткрытым окном. Она выглянула во двор. Хозяин отеля, насильник и певец в одном лице, гнал пинками админа в сторону ворот, громко крича при этом.

Тот уворачивался от ударов и что-то визжал, отчаянно жестикулируя.

Она успела переодеться, когда дверь отворилась.

— Закрываться не надо? — Качан стоял на пороге.

— Не соображаю сегодня совсем. Думала, закрыла за тобой.

Он оседлал стул спинкой вперёд и, сложив на него руки, упёрся в них подбородком.

— Галчонок, ты розовые очки сними! Не в сказке живёшь, а тем более, сюда попала не в избушку на ножках.

— Ты что-то узнал? — она защёлкнула вторую заколку, в приподнятых наверх волосах, серая пластмасса подчёркивала цвет глаз.

Качан, не скрываясь, смотрел на длинную шею.

— Тебе идёт, но нашла место где сверкать телесами.

— Я всегда так хожу в Стамбуле.

— Не сравнивай.

— Я сейчас наблюдала в окно, как тот свинья гнал админа. Что сучилось?

— Это он подбодяжил снотворное в шампанское.

— Что? Этот сморчок?

— Оприходовал бы, и не узнала кто. Вот тебе и сморчок.