Бар на окраине - стр. 31
Правда, мне почудились совсем другие слова…
Наверно, у него вставная челюсть.
И я снова рассмеялась. Вот черти!
В тот момент, когда я в шутку назвала их чертями, какое-то смутное воспоминание колыхнулось в душе. Воспоминание о фразе, которая выбивалась из пустого высокомерного разговора… Фраза, из-за которой я почувствовала
опасность
Нахмурившись, я вновь затянулась сигаретой. А была ли она, эта фраза? Или это уже переутомление от анализа разговоров, бредней и еще
странного шепота у двери
Ну вот в нем-то как раз вообще ничего странного нет. Он, я думаю, меня не касался вовсе. Просто после речей, подслушанных в кабинете, мне уже казалось, что все разговоры посвящены мне. А это уже мания величия, подумала я, погасив окурок в пепельнице и возвращаясь на диван, к мандаринам в глубокой чашке, раскрашенной под хохлому.
День клонился к закату.
Разговоры, шепоты… Да даже если на всех углах бара будут шептаться о том, что я старая и тупая, я все равно буду работать, потому что такой зарплаты нет, я думаю, даже у академиков в пресловутом центре Бармина. А меня не берут не то что в центр Бармина, а вообще практически никуда. Так что пусть считают меня кем хотят, хоть чертом с рогами…
И опять легкая тень воспоминания скользнула по сердцу. Что же там, в глубине памяти, сидит и не хочет вылезать наружу?..
Неожиданно я вспомнила свое отражение в ведре с прозрачной водой, которую Лилька замутила своим броском карамельки.
Мне показалось, что на голове у отражения были рожки…
Да, мать, – сказала я себе, – а еще Аркадия считаешь душевнобольным…
Чувствуя, что от этих дурацких дум скоро лопнет голова, я решила больше ничего не подвергать анализу, доела мандарин и вставила в DVD диск с детективом про мисс Марпл.
…А завтра в «1000 покупок» за сапогами, и больше никаких размышлений!
Глава тринадцатая
К вечеру среды, когда пришла пора ехать на работу, я была уже вполне отдохнувшая, выспавшаяся, нагулявшаяся с подружками по снежному городу и почти забывшая обо всем, что недавно давало почву для раздумий.
Надев уютный беличий полушубок и купленные вчера сапоги, я заперла дверь и, напевая: «Эта ночь сон уносит прочь…», побежала по лестнице к такси, которое уже ждало у подъезда. Небрежно сунув шоферу сотню, я накинула на голову капюшон и начала с интересом взирать на пролетающие за окном здания театра и филармонии, сверкающие вывески питейных заведений, магазинов и огни фонарей. Ночные поездки стали для меня привычными и даже приятными. Я уже перестала обращать внимание на то, как косятся в мою сторону бабки у подъезда, завидев, как я сажусь по ночам в такси и уезжаю в неизвестном направлении. Представляю, что они говорят после того, как машина исчезает за поворотом!
Такси выехало из центра и запетляло между узкими переулками. Фонари стали попадаться реже, и магазины здесь уже погасили свои окна.
Еще один отрезок пути остался позади, и мы выехали на конечную прямую. По сторонам дороги возник холодный черный лес. Еще минуты три – и я у цели.
Какая-то темная тень, похожая на крупного зверя, метнулась из леса в сторону, где находился бар, перебежав дорогу прямо перед мчащейся машиной. Я быстро повернула голову к водителю и искоса посмотрела на него из-под капюшона. Но тот как будто ничего не заметил.