Бандитский подкидыш - стр. 13

– Нельзя, - хрипло ответил я. 

Она снова вздохнула. Сняла один халат, в цветочек, надела белый, тщательно отглаженный. 

— В другую комнату пошли. Сейчас Петрович с давлением придёт… 

Я кивнул. Соседняя комната узкая, только кушетка и длинный шкаф забитый папками с документами. Лёг. Сдержал стон скрипнув зубами. 

— У меня только новокаин, - сказала она. – Больно будет. 

– Плевать. 

Больно было, бой баба не солгала. Порой я проваливался куда-то в саму черноту, теряя себя. Выводил меня обратно Лев. Такой, каким приснился мне. Щербатый, вихрастый. Мой. За руку выводил. 

— Антибиотики поставлю, - доносился голос сквозь вату. — Крови у меня нет и никогда не было. Физраствор есть. 

– Всё равно… 

Снова боль. Затем минутное облегчение. Осознание, что теперь станет легче. Должно. И я смогу решить все проблемы. Обязан. И Катю найду. 

– Это тебя в Ерофеево подстрелили? Там бегали на днях с пистолетами. 

— Где? 

— Деревня возле станции. 

Доходит медленно. А потом жгучее желание встать немедленно. Там Катя. У неё Лев. Её нашли. Я там нужен… Но внезапно понимаю, что ноги стали ватными. Словно просто устали мне служить. На долгое мгновение мне казалось, что я больше их не чувствую. 

– Да лежи уже, — отмахнулась фельдшер. – Искали они там кого-то, да так и не нашли. 

Дышу, снова вспоминаю, как дышать. И кажется вдруг, что тогда в электричке я не просто так увидел Катю, юбочку, коленки острые из под неё… Судьба. 

— Деньги в куртке, - хриплю я. – Сколько надо берите. 

— Встанешь и сам дашь, я тебе что, воровка? 

Темнота снова тянет меня к себе. Обманывает, обещая встречу с сыном. Фельдшер идёт к дверям моей тесной клетки. 

— Стой, - сказал я пытаясь быть убедительным. – Рядом встань и стой, телефон положи… 

— Себя положи и лежи, - фыркнула она. – А у меня Петрович сейчас придёт, что я ему скажу? Придумал тоже… 

Я выключился. Иногда выныривал, когда по моему лицу бегала муха. Пытался её согнать — сил не хватало. И тогда слышал, как сердито моя спасительница отчитывает тех, кто пропустил приём. Мать ребёнка, которого от сладкого обсыпало. А ещё яростный спор о том, что мастит у коровы хозяйственных мылом не вылечить, блокада нужна, блокада и дойки почаще. И все это казалось таким иррационально мирным, что не верилось, что там где-то — Лев в опасности. Но из капельницы медленно капает раствор, каждая капля из которого лечит меня ничуть не меньше, чем чужой разговор о коровьем вымени.

8. Глава 8. Катя

Откат меня настиг ближе к ночи. Нещадно болели руки и плечи — весь день ребёнка носила. Спина тоже болела. Ноги. Казалось, что болит все. Я полезла в аптечку к бывшему, благо болеть он любил, делал это со вкусом, с чувством, с толком, с расстановкой. До сих пор, как вспомню, так вздрогну. Ладно, все позади, а аптечка у него шикарная. 

Боль немного ушла, но мне хотелось спать. Я не спрашивая заняла диван в гостиной — в конце концов я отдала Виталику целый год своей жизни. Возможно, если бы не Виталик, он был бы лучшим моим годом. Раньше он мне даже красивым казался. А теперь…теперь мне было с чем сравнивать, на свою беду. 

Лев уснул, я уснула тоже. Снился мне его папа. Он шёл за нами, спотыкаясь. На его одежде алели пятна крови. Мне было жаль его, но я искренне восхищалась тем, насколько сильна его воля. Он заставлял себя идти. Не к месту вспомнилось, как Виталик посадил себе занозу, но это во сне было лишним и я отмахнулась.