Бандит - стр. 4
Устаю, кладу барахло на камень сушиться, и тут обращаю внимание на здоровенную раковину по типу рапаны – только огромная, с человеческую голову величиной. Секунд десять тупо на нее пялюсь, потом хватаю ракушку и с размаху бью о глыбу. Хруст! Разлетающиеся осколки! Готово. Подбираю один из осколков, тот, что похож на лезвие ножа без рукояти, щупаю пальцем край обломка и с удовлетворением киваю – ага! Получилось! Это конечно не острота обсидиана, но ракушки даже в створках очень остры, а уж осколок… это просто-таки керамический нож.
Вздыхаю, готовясь к худшему, и аккуратно примерившись, начинаю срезать волосы с головы. Под корень, стараясь действовать как бритвой, ежесекундно рискуя вместе с волосами лишиться и доброго куска кожи.
Процедура заняла не менее получаса, и труднее всего пришлось с волосами над ушными раковинами. Боялся. Не хотелось остаться без ушей, или самое меньшее – хорошенько истечь кровью, ведь ранение уха вызывает такое обильное кровотечение, что кажется – сейчас вся кровь вытечет через эту самую рану. Проверено, еще в юности, после одной из уличных драк, в которых я участвовал не раз, и не два. Мама была в ужасе, когда я пришел домой весь в крови, с разорванным пополам ухом. Пришлось накладывать швы. Чертов придурок ударил меня кастетом, что было в наших драках строго запрещено неписанным законом. За то я отмудохал его до полусмерти. Квиты.
На удивление – я даже не порезался. И вполне прилично обрил голову – конечно же не так, как если бы работал настоящей бритвой, или отточенным до бритвенной остроты ножом, но все-таки лучше, чем если бы рассадил кожу до крови. Без этих шевелящихся от насекомых кудрей сразу стало гораздо легче. Я и вообще уже давно привык к тому, что на голове у меня совсем минимум волос – максимум небольшой ежик по типу того, какие носят в американской армии. По-моему у нас эта прическа когда-то называлась «бокс». Во времена моего детства называлась, и раньше. А может и позже – я как-то не слежу за названиями причесок. Мне главное – чтобы волосы на голове жить не мешали, чтобы за ними было легче ухаживать. И прическа «бокс», он же «ежик», для этого подходит лучше всего.
Ну что же… снова к воде, и давай тереть голову песком, поливать ее водой. Нет – ну все-таки какая теплая вода! Градусов тридцать, не меньше! А может и больше! Делаю вывод – я в теплых краях, где-то на юге, где вечное лето. Капитан Очевидность, ага. Но горжусь своей догадливостью. Кстати – воздух еще горячее воды, и это ночью. А что же тогда делается днем?! На солнце?! Ой-ей… даже подумать страшно.
Честно сказать – не люблю я жаркие страны. Хотя пришлось в них немало походить, и даже побегать. И в ЦАР был, обучал черных держать калаш правильным концом от себя, и в Сирии побегал по барханам и прериям, или как там называется эта чертова равнина. Степи? Полупустыня? Как ни назови – а это мерзкая сожженная солнцем равнина, плоская, как стол, поросшая редкими колючками. Место моего последнего упокоения…
Нет, никак не могу привыкнуть к тому, что я мертв, но… не мертв. Отгоняю от себя эти мысли, запрещаю думать на тему – иначе хочется завыть и спросить – почему я?! За что меня-то?! Значит – было за что. Значит – так нужно. Что еще тут скажешь…
И лучше не задаваться вопросом – куда подевался старый хозяин этого тела. Куда делся парнишка, чей «механизм» я занял, и чьи кудри так безжалостно искоренил. Кукушонок, да. Влез в гнездо, да и выкинул его обитателя. Но я тут не виноват! Так получилось! И да – зря я не верил в переселение душ… как оказалось – не врали эти… хмм… в общем – есть оно, переселение. И я тому живой пример! По крайней мере – пока живой. И собираюсь пожить подольше!