Баллада о проклятой любви - стр. 26

– Что ты делаешь? – пискнула она.

Джекс усмехнулся:

– Если бы я знал, что тебя может напугать прикосновение, то сделал бы это раньше. – Он дотронулся кончиками пальцев до мочки ее уха.

Эванджелина отшатнулась, едва не упав на замерзшую землю. Она ненавидела то, какими слабыми стали ее ноги лишь из-за мимолетного прикосновения.

Но даже спустя несколько секунд ее колени продолжали трястись. Эванджелина не сразу осознала, что на самом деле по всему саду прокатилась странная дрожь. Она вдруг испугалась, что дело не в ее реакции на прикосновения Джекса.

Они стояли в света садового фонаря, а вокруг них сгущалась темнота. Между кустами и деревьями клубился пугающий туман. Когда Эванджелина вгляделась во тьму, ее пронзило то же ощущение беспокойства, что и неделю назад, когда Джекс последовал за ней в библиотеку.

Кто-то наблюдал за ними.

– Мне кажется, здесь кто-то есть, – прошептала Эванджелина. Она пристально всматривалась в ночь, пока не заметила вдалеке чью-то фигуру. Их разделяло слишком большое расстояние, и, быть может, зрение подводило ее, но Эванджелине казалось, она видела всадника на лошади.

Джекс нахмурился:

– Вероятно, это тот сплетник из газеты.

Но Эванджелина не верила в это. Плечи всадника были шире и крупнее, а в его фигуре ощущалось что-то знакомое.

Она сделала шаг вперед, выходя из круга янтарного света.

– Ты что творишь? – спросил Джекс.

– Не переживай, – ответила Эванджелина. – Кто бы это ни был, он явно не опаснее тебя.

На самом деле что-то в этом всаднике привлекало Эванджелину. Некое чувство, которое прежде она испытывала лишь к Джексу. Их двоих связывал шрам в виде разбитого сердца на ее запястье. Он покалывал и обжигал ее, напоминая, что ей от Джекса никогда не сбежать. Но со всадником все обстояло иначе. Никакого покалывания – лишь странное ощущение, что их связывает невидимая нить, которая и тянет ее к нему. Снег ласкал ее плечи, пока она шла вперед по освещенной лунным светом тропинке.

Под ее ногами шелестели листья, неподалеку заржала лошадь, и слабый луч осветил всадника – ровно настолько, что Эванджелина разглядела знакомые черты красивого лица.

Аполлон.

Время словно остановилось, или, быть может, остановилось сердце Эванджелины. Аполлон очнулся от вечного сна. Он пришел в себя. Наверно, именно это и пытался донести до нее Хэвелок.

Надежда вновь расправила крылья, и Эванджелина воспрянула духом.

Она посмотрела на Аполлона и отметила, что его глаза больше не светились пугающим красным светом. Сейчас он полностью владел собой, в отличие от их последней встречи.

А вот Джекс словно остолбенел, и Эванджелина не смогла удержать улыбку. Теперь, когда Аполлон очнулся, Джекс лишился своего рычага давления. Эванджелина не станет открывать Арку Доблестей. Все ее страхи отныне можно оставить в прошлом. По крайней мере, она надеялась на это.

Аполлон, восседающий на коне, не двигался. Он не спешился, не развернул лошадь, но и не приближался к Эванджелине. Внезапно ее пронзило воспоминание – то самое, которое ей хотелось бы навеки забыть и похоронить глубоко в сознании. Сразу после того, как любовное заклятье Джекса было снято, но яд еще не подействовал, Аполлон был взбешен и раздавлен из-за случившегося и, похоже, до сих пор не простил ее.

«Лисичка, – мысленно позвал Джекс, –