Баллада о проклятой любви - стр. 16
– Тик-так, Лисичка. Я пытался проявить дружелюбие, позволив тебе обдумать мое предложение, озвученное в библиотеке, но ожидание утомило меня. У тебя времени до полуночи, чтобы изменить решение.
Внутри у нее все сжалось, но Эванджелина старалась не подавать вида. Если погружение Аполлона в вечный сон Джекс считал дружелюбным способом заставить ее передумать, что же тогда он сделает дальше? И все же она сомневалась, что, объединившись с ним, останется в выигрыше.
Эванджелина повернулась к нему спиной, собираясь покинуть это место.
Внезапно она почувствовала, как что-то схватило ее за запястье.
– Джекс…
Но рука, удерживающая ее, принадлежала вовсе не Джексу.
Его кожа была прохладной и гладкой, точно мрамор. А пальцы, в эту секунду сжимавшие ее запястье, обжигали настоящим огнем.
Аполлон?
Эванджелина обернулась к принцу, и сердце ее взволнованно заколотилось в груди. Неужели он…
Но с ним что-то было не так.
Всего мгновение назад его глаза были тусклыми, как морское стекло, а сейчас светились ярко-красным, словно сверкающие рубины и самые жуткие проклятия на свете.
Увидев это, Эванджелина резко повернулась к Джексу. Точнее, попыталась. Из-за железной хватки Аполлона она не смогла даже сдвинуться с места.
Сердито нахмурившись, она выпалила:
– Ты обещал дать мне время подумать.
– Это не моих рук дело. – Джекс перевел взгляд со сверкающих красных глаз Аполлона на запястье Эванджелины.
Она попыталась освободиться, но Аполлон лишь сильнее сдавил ее руку.
Эванджелина снова дернула руку.
Но в это мгновение Аполлон так крепко вцепился в ее запястье, что она вскрикнула и пошатнулась, едва не упав на него.
Глаза Аполлона полыхали пугающим красным светом, но он совсем не выглядел так, словно пробудился от вечного сна. Казалось, он был одержим или, возможно, отчаянно боролся с самим собой, чтобы наконец проснуться и вернуться к ней.
Сердце Эванджелины сжалось от страха.
– Аполлон…
– Он тебя не слышит. – Джекс вытащил кинжал с блестящим черным лезвием.
– Что ты…
– Он переломает тебе кости! – прорычал Джекс и полоснул ножом по руке Аполлона.
На ее юбку брызнула кровь, но принц все же разжал пальцы, а из его глаз исчезла краснота.
Эванджелина коснулась запястья, на котором Аполлон оставил браслет из болезненных бордово-синих синяков.
Кап.
Кап.
Кап.
Она тоже была ранена. Но кровь текла не из той руки, в которую вцепился принц. На тыльной стороне ладони появился разрез, похожий на тот, какой Джекс только что нанес Аполлону, точно лезвие вспороло и ее кожу. Эванджелина попыталась стереть кровь, считая, что она принадлежит Аполлону, но рана неприятно запульсировала.
Глаза Джекса потемнели, приобретая оттенок грозового облака, когда он посмотрел на ладонь Эванджелины. Тихо выругавшись себе под нос, он выхватил платок из нагрудного кармана и обмотал ее рану.
– Держись отсюда подальше и не вздумай больше целовать его.
– Но почему? Что происходит? – растерянно пробормотала она.
– Кто-то снова наложил проклятие на тебя и твоего принца, – процедил Джекс.
Еще одни злые чары.
– Похоже на зеркальное проклятие.
Эванджелина мысленно уговаривала себя не паниковать, но нервы уже напряглись до предела. Ее состояние было сродни книге, из которой медленно и мучительно вырывали по страничке. Синяки и кровавая рана на теле, проклятие, обрушившееся сначала на ее мужа, а теперь и на нее саму. Еще и Джекс держал ее за руку.