Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 1. Русский морок - стр. 24

– Когда я сидел на оборонке в пятидесятых, мы только провезли по Красной площади макеты комплекса противоракетной обороны, которые так и не пошли в серию. Тогда даже этого хватило! Они там, на Западе, притихли! Мы же страшно отставали от них, и надо было что-то показывать, хоть чем-то пугать! Даже 406-миллиметровую САУ «Конденсатор»[37] и 420-миллиметровый миномет «Ока»[38] на параде в 57 году провезли.

Брежнев замолчал, вспоминая, потом продолжил:

– Эти колоссы, которые забрасывают противника полутонными ядерными снарядами! Запад ужаснулся тогда! Этим мы пытались компенсировать наше отставание. Тогда же протащили нашу первую межконтинентальную ракету Р-5М[39]. Макеты и бумажные тигры заставили их учитывать и наши условия игры. Мы несколько лет возили по Красной площади те противоракетные комплексы, которые потом ставили в старые конюшни на хранение до следующего парада, рядом с сеном и навозом, но это работало. Запад был предупрежден и всерьез опасался нас! – огорченно добавил: – Пока твои ребята, предав страну, не рассказали им всю правду! – Он, заметив, как захлестнулось лицо у председателя, понял, что еще одна подсечка прошла в цель и спросил: – А что сейчас? – Он остановил взгляд на Юрии Владимировиче, словно тот сейчас скажет то самое сокровенное, о чем думал и на что хотел получить ответы генсек.

Андропов поежился под натиском воспоминаний первого лица государства, спросил, как бы отстраненно:

– Однако мне бы хотелось более точно понять решение, которое только что прозвучало. Эта точность мне необходима, чтобы правильно поставить задачи для комитета госбезопасности.

– Именно госбезопасности, – с мягкой издевкой схватился за эту фразу генсек, – вот для этой самой безопасности страны и надо сделать все. Уже в центре Москвы, около твоей приемной, рвут бомбы, а самое страшное – в вагонах метро с людьми! Такого у нас еще не было!

События по взрывам в столице, несмотря на отчаянные попытки любыми способами приглушить, отвлечь, продолжали будоражить не только москвичей, но уже всю страну. Андропов, оскорбленный и униженный в своем нынешнем положении, этими взрывами и многочисленными жертвами мирного населения сейчас был особенно уязвим.

Брежнев понимал состояние Андропова, обеспечивающего безопасность страны, и говорил с ним жестко, не в своей обычной, смягчающей углы манере. Эта прямота, или, как мысленно называл он, партийная принципиальность, позволяла ему дальше говорить то, что было запрещено даже ему.

– Ловить у себя в «огороде» и высылать инакомыслящих просто! А вот создавать у них, там, на Западе, нужное нам представление о нашей силе, формировать соответствующее настроение сложно и трудно! У тебя полмиллиона бойцов и несчитаная армия добровольных осведомителей! Какие народные деньги идут на тебя! – Он махнул рукой. – Ты, Юра, уже давно перестал разделять два понятия, политика и госбезопасность, поэтому хорошо понимаешь, что такое государственная необходимость! Это не детские шалости, а жестокая реальность! – Брежнев опустил ладонь на крышку стола и сурово закончил: – Отдавай им весь комплекс! Делайте там, у себя, все, чтобы решить этот вопрос, и информируй меня отдельно по нему. И еще, – он сделал паузу, – ты хочешь получить права государственного комитета и преобразоваться в центральный орган из ведомства при Косыгине? Не удивляйся, у меня тоже разведка работает! Моя, партийная! Проведешь эту операцию, и в следующем году, не позже весны, преобразуем.