Багровый закат - стр. 15
Шифра озабоченно смотрит на приближающуюся девушку. Уже издали видит покрасневший от пчелиного жала небольшой носик. Шифра тут же вытаскивает из кармана хитона медное зеркало и прижимает к ужаленному месту. Юдит терпеливо молчит и лишь время от времени тяжело вздыхает.
Холодный медный диск постепенно смягчает боль.
— Главное, чтобы нос не распух… — вздыхает Юдит. — А то буду страшилищем на все селение…
— Страшилищем ты никогда не будешь…, - с улыбкой шепчет ей на ухо Шифра, — ты останешься самой красивой девушкой в Модиине. Все мальчики только на тебя и засматриваются.
При этих словах Шифры Юдит замирает. Она мысленно противоречит ей.
— "Не все, тётя Шифра, не все! Например, твой сын Ицгар за всю неделю перед отъездом так ни разу не взглянул в мою сторону…"
Почувствовав смущение девушки, Шифра как можно мягче объяснила:
— А тот, кто не смотрит в твою сторону, часто видит значительно больше, чем можно подумать…
Юдит невольно вспоминалось как однажды, когда они вдвоем с Ицгаром прочищали канавки для полива виноградника, она излишне резко приказала ему что и как делать, и тут же испугалась. А вдруг он уйдет? Хотела попросить прощения, но еще и сейчас в её ушах звучит его спокойный голос:
— Совсем не важно как человек себя ведет, его лицо иногда говорит намного больше, чем его голос. Сквозь лицо, — говорил Ицгар, пряча свое, — как через окошко видна душа человека, даже если человек пытается это скрыть.
"Он рассуждает как взрослый мужчина! — думала о нем Юдит. — Он похож на своего отца Бен-Цура — молчит, но если заговорит, навсегда оставляет глубокий след в душе".
— Где он сейчас, её Ицгар, и её ли, тосковала она. Прошло более трёх рождений луны с тех пор, как он и Нимрод, и с ними еще 12 односельчан, отправились в далекую Вавилонию.
Бен-Цур говорит, что этот город находится где-то на Великом Шелковом пути.
Юдит, тайно от всех, с жадностью собирает каждую крупицу вестей. Если они хоть в какой-то мере касаются Ицгара…
Она ни на минуту не забывает их последний разговор, когда он, со свойственной ему медлительностью, сказал, что среди всех творений Адоная встречаются родственные души.
— Смотришь на человека, и тебе кажется, что ты давно его знаешь….
— И много ли ты встречал таких душ во время своих бесконечных поездок с Нимродом? — резко прервала его Юдит.
Ицгар покраснел, смутился, склонил голову, начал ворошить курчавую гриву.
— Нет, — тихо ответил он, — всего один раз…
Она и сейчас с замиранием сердца вспоминает его слова. Она знает — он говорил о ней, но… может быть, и нет? Может быть, она слишком высокого мнения о себе? Теряется в догадках…
Почему бы ему не сказать прямо — кто эта родственная душа, которую он встретил всего один раз?
…Как быстро пролетели минуты их общения! И вообще, когда не нужно, с огорчением думает Юдит, время летит очень быстро! Несётся как ласточка в небе, или как весенний ветер…
Неожиданно Юдит отстраняет руку Шифры, держащую медное зеркало, и с восторгом шепчет:
— Смотри, тетя Шифра! — и сама замирает.
На песчаной лужайке, оставшейся после высохшей лужицы, разместилась стайка воробьев. Они совсем как люди возлежали на боку либо распластались на животиках. Юдит даже испугалась — не погибли ли они?
— Да нет же! — успокоила её Шифра. — Они греются на песке и в песке же купаются.