Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения - стр. 40

– Что ты здесь делаешь? – в ужасе спросила мама.

Эльса молчала. Мама нежно взяла ее лицо в руки.

– Откуда у тебя синяк?

– Футбол, – прошептала Эльса.

– Ты врешь, – прошептала мама.

Эльса кивнула. Мама крепко держала ее. Эльса рыдала, уткнувшись ей в живот.

– Мне плохо без бабушки…

Мама села на корточки и прижалась лбом к ее лбу:

– Мне тоже.

Они не слышали, как в темноте к ним подошел Монстр. Не видели, как он подобрал скомканное письмо. Но в конце концов, крепко прижавшись к маме, Эльса поняла, что было не так со словами Монстра.

Он говорил на тайном языке, который знали только Эльса и бабушка.

Можно любить свою бабушку на протяжении долгих лет, не зная о ней ровным счетом ничего.

Сегодня среда. Эльсе снова пришлось бежать.

Почему – на этот раз ей было неизвестно. Возможно, потому, что на носу были рождественские каникулы, и ее преследователи, понимая, что теперь надолго останутся без жертвы, решили напоследок отвести душу. Наверняка Эльса не знала. Со светлыми головами не поймешь, какой у них провоцирующий фактор. Может, вообще никакого. Те, кого никогда не травили, всегда думают, что непременно должен быть повод. «Неужели к тебе пристают ни с того ни с сего? Наверняка ты их чем-то провоцируешь!» Но травля устроена иначе. И Эльсу изводят только потому, что она находится рядом в данный момент времени, вот и все. Сам факт ее существования и есть провокация, этого достаточно.

Тем, кого никогда не травили, это объяснять бесполезно. Все равно что объяснять светлым головам, которые думают, будто заячьи лапки приносят удачу, потому что если бы лапки действительно приносили удачу, то оставались бы у зайцев.

И незачем искать виноватых. Дело не в том, что папа сегодня немного опоздал, просто уроки закончились раньше. А быть невидимкой довольно сложно, если преследование начинается прямо в школе.

Поэтому Эльса побежала. Бегает она хорошо.

– Хватай ее! – закричала девчонка у нее за спиной.

Сегодня все началось с шарфа. По крайней мере, так поняла Эльса. Она уже разбирается, кто в школе и как ее травит. Одни пристают только к слабым. Другим нравится просто гоняться за жертвой, они даже не бьют ее, когда догонят, им достаточно страха в ее глазах. Есть и такие, как тот мальчишка, который дрался с Эльсой за то, чтобы быть Человеком-пауком: этот изводит ее из принципа, не выносит, когда с ним спорят. Особенно не такие как все.

Другое дело эта девчонка. Ей как раз нужен повод, чтобы оправдать травлю. «Хочет почувствовать себя героем», – холодно и ясно рассуждала Эльса, подбегая к забору. Сердце колотилось, будто стенобитная машина, а горло горело, как в тот раз, когда бабушка приготовила смузи из перчика халапеньо.

Все-таки, пожалуй, дело в шарфе. Хотя что в нем такого, чтобы привести в ярость светлые головы, даже самых прозрачные? Но останавливаться и уточнять вряд ли имело смысл. Азарт за спиной нарастал, лед вибрировал под множеством резиновых подошв, топот приближался, они все ближе. Для травли нужен не только повод, но и компания. В одиночку этим заниматься не стоит – во всяком случае, у них в школе.

Эльса прыгнула через забор, ранец со всей дури ударился о затылок, и на несколько секунд у нее потемнело в глазах. Обеими руками она натянула ремни, так чтобы ранец как следует прилегал к спине, посмотрела влево, на парковку, где в любой момент могла показаться папина «ауди». Девчонка сзади заорала, точно разъяренный орк, – как кричат орки, Эльса знает, не зря мама настрого запретила бабушке показывать Эльсе «Властелина колец». Плохой знак. Тогда Эльса посмотрела направо: там был склон, а внизу большая улица. Мимо, словно армия кровожадных завоевателей, идущая на штурм вражеской крепости, грохотали грузовики, но в просветах между ними, на другой стороне улицы, мелькал вход в парк.