Бабушка - стр. 9

– Помните, коли будет пожар, первое, что спасти надо, это хлеб. Тогда с вами ничего худого не приключится!

– В наш дом молния не попадет! – уверяли ее слуги. Однако бабушке такие слова не нравились.

– Вам-то откуда знать? Один только Господь всеведущ. Предосторожность не помешает!

Когда все было сделано, старушка опускалась на колени перед распятием, молилась, кропила себя и Барунку святой водой, клала под голову четки и засыпала.

Если бы человек, привычный к городскому шуму, ехал через долину, где стоял уединенный домик семейства Прошековых, он бы наверняка подумал: «Да как же люди могут жить здесь круглый год? Разве что когда розы цветут… А в другое время – ну что это за радость?» Тем не менее радостей тут хватало и зимой, и летом. Под низкой кровлей обитали любовь и покой, который нарушался лишь изредка, когда, например, уезжал в столицу[8] пан Прошек или заболевал кто-нибудь из близких.

Домик был небольшой, но прехорошенький. Окна, глядящие на восток, обвивали виноградные лозы; спереди был разбит палисадник, полный роз, фиалок, резеды и разной вкусной зелени – салата, петрушки и других трав. С северо-восточной стороны располагался фруктовый сад, а за ним до самой мельницы простирался луг. Возле дома стояла старая груша, ветви которой покоились на крытой дранкой крыше, приютившей под собой множество ласточек. Посреди двора возвышалась липа, а под ней стояла лавочка. С юго-западной стороны находились хозяйственные постройки; за ними тянулись по крутому склону заросли кустарника. Около домика пролегали две дороги. Одна, проезжая, шла вдоль реки: в одну сторону – к Ризенбургскому замку и вверх, к Красной Горе, а в другую – вниз, к мельнице и к соседнему городку, до которого был примерно час езды. Река эта – бурная Упа, что бежит с гор, перепрыгивая через скалы, пробираясь по узким ущельям и устремляясь к равнине по направлению к Лабе, меж зеленых берегов, поросших деревьями.

Перед домом, чуть не вплотную к палисаднику, вдоль глубокой канавы с водой, прорытой мельником от плотины к мельнице, бежала тропинка. Через канаву был перекинут мостик к сушильне с печью. Осенью, когда в сушильне стояли полные корзины слив, яблок и груш, Ян и Вилим частенько бегали туда, таясь от бабушки. Но, войдя в сушильню, старушка каким-то чудом всегда угадывала, сколько слив недостает и по чьей вине.

– Янек, Вилим, а ну-ка идите сюда! – звала она. – Вы брали сливы из корзины?

– Нет, бабушка! – краснея, отпирались мальчики.

– Не лгите, – грозила им пальцем бабушка. – Господь все слышит!

Мальчики молчали, и бабушка сразу все понимала. Дети диву давались, откуда бабушка знает об их шалостях. Может, она умеет читать по лицам? И в конце концов они решили никогда больше ничего от нее не скрывать.

Летом, когда становилось очень жарко, бабушка раздевала детишек до рубашонок и вела к мельничному ручью купаться. Воды там было всего лишь по колено, но старушка все равно боялась, что внуки утонут. Иногда она садилась вместе с детьми на мостки для полоскания белья и позволяла им болтать ножками в воде и играть с юркими рыбками. Над ручьем склонялись темно-зеленые ольхи; ребята пускали по воде прутики и следили, как они уплывают.

– Только бросайте прутики подальше. Если они будут у самого берега, то их зацепит любая травинка, любой корешок, и потому плыть им придется долго-долго! – поучала она внуков.