Бабур-Тигр. Великий завоеватель Востока - стр. 43

Мои беглецы стали возвращаться с разных сторон; однако некоторые вояки проскакали, убегая, до самого Оша.

Вот как это произошло: несколько моголов из тумана Айюб Бекчика, покинув нас в Оше, отправились в окрестности Андижана, чтобы пограбить. Услышав топот коней нашего войска, они осторожно пробрались вперед и выкрикнули свой уран. В этом походе условными словами урана были «Ташкент» и «Сайрам». Во время свалки впереди был ходжа Мухаммед Али [вероятно, библиотекарь Бабура]. Моголы подходили, крича: «Ташкент, Ташкент!» Ходжа Мухаммед Али, человек из сартов, был сильно возбужден и тоже закричал: «Ташкент, Ташкент!» Моголы подумали, что это враг, подняли крик, забили в барабаны и стали пускать стрелы.

Задуманный план не удался, мы повернули назад и воротились в Ош».

Так ложная тревога сбила Бабура с толку, и его первая попытка прорваться к столице, где он не бывал уже несколько лет, потерпела неудачу. Вскоре ему пришлось пережить настоящую тревогу. И это снова вывело его из равновесия.

Услышав о том, что к Андижану приближается войско монголов, мятежный Танбал конечно же устремился обратно, чтобы подготовить оборону города. По дороге его армия была сильно ослаблена дезертирами, – солдаты переходили на сторону монголов, чтобы присоединиться к Бабуру, популярность которого по-прежнему росла. Сам Бабур настаивал на немедленном штурме, надеясь, что все это скопище беглецов и дезертиров сумеет прорваться в какие-нибудь из городских ворот; его смогли остановить только возражения опытных военачальников, которые были против ночного штурма укреплений. Бабур не был согласен с ними, но, как обычно, подчинился требованиям старших. В характерной для себя манере он отметил, что отводить монгольских всадников из пригородов, чтобы разместить их на ночлег, было ошибкой.

Конец ознакомительного фрагмента.